Ригель не останавливается. Он продолжает входить уже в стену.
– Черт! – меня охватывает паника.
Пальцами я пытаюсь остановить вращение замковой ручки. Но она все крутится и крутится, будто у металлического стержня нет начала и нет конца.
Виталя подбегает, чтобы помочь. Он всаживает монтировку в замковое гнездо, но это ничего не дает. Сталь трется о сталь и ригель, беспощадно скрипя, продолжает уходить в стену.
Затем замок останавливается. Мы закрыты. Мы заперты в квартире замурованного дома. Заперты в квадрате, если угодно.
– Дьявол! – в сердцах Виталя бросает монтировку на пол, но тут же подбирает её.
– Так что там с телевизором? – спрашиваю.
– Пойдем, сам увидишь.
Через три шага я останавливаюсь у гостиного прохода, завороженный невероятной картиной. Действительно, первым делом в глаза бросается работающий телевизор. Он безмолвно вещает со средней секции мебельной стенки, зажатый с двух стороной между двумя высокими двустворчатыми шкафами. Но это еще не все.
В мелькании телевизионных теней в воздухе в самом центре комнаты кружатся мелкие клочки бумаги. Словно причудливые экспонаты они вращаются вокруг собственных осей на разных высотах. Их положение не совсем хаотично. У самого пола парят всего несколько фрагментов. Но чем выше, тем их больше и тем шире они разбросаны по воздушным спиральным кольцам. Левитирующие бумажки все вместе как бы вырисовывают объемную фигуру перевернутого конуса или воронки. Возможно, это как-то связано с воздействием электромагнитных полей. По крайней мере, ничего подобного раньше мне не встречалось.
– Господи…– поминаю я всуе. – Что это?
– Хулахлоп, – отвечает Виталя, сосредоточенно наблюдая за парящими бумажками.
– Чего? – морщу лицо.
– Хулахлоп, – повторяет Виталя. – Это что-то вроде энергетического узла в замкнутых пространствах.
– Узла?
– Да. Там, где кого-то убили, скапливается много негативной энергии. Иногда это приводит к хулахлопу.
–Ты хочешь сказать, – говорю я тихо, словно боюсь кого-то разбудить, – … здесь… призраки?
– Может быть.
От его слов мне становится не по себе. Но не по себе мне еще и оттого, что на старом диване прямо напротив телевизора возвышается деревянный стул с высокой спинкой. На сиденье стула покоится оторванная голова пластмассовой куклы из разряда пупсов. Все это выглядит так, будто нечто устроилось на этом стуле и смотрит телевизор сквозь гирлянды парящих бумажек.