Карев одним глотком допил подостывший чай и поднялся.
– Спасибо за добрые слова и за консультацию.
– Очень рад был познакомиться и оказаться полезным, – с готовностью отозвался Аркадий Петрович.
Поставив чашку на поднос, Павел взял со стола кипу распечаток и попрощался с профессором.
Выходя, поморщился – чай отдавал горечью.
* * *
– Тебе черный, зеленый, красный?
– Красный, – ответил Павел жене и добавил: – Зеленым сегодня меня уже поили.
– Свидетели? – осведомилась Инна, поднимая чайник.
– Нет. Консультировался со специалистом. Снова пришлось посетить научное заведение. Вот странное дело: снаружи их здания вроде как разнообразны, а внутри везде одно и то же. Что-то неуловимо общее.
– Ученый дух! – рассмеялась Инна, ставя перед мужем огромную чашку каркаде.
– Да уж… Скажи, а ты бы назвала современного человека хорошим?
– Тебя, что ли?
– Не только. Собирательный образ. Я серьезно.
Инна задумалась, глядя на струйку пара, вьющуюся над кружкой, а потом улыбнулась:
– Я бы назвала его удовлетворительным. С минусом. А что?
– Мне кажется, нынешний человек хорош не сам по себе, а вопреки себе. Пара добрых дел на семьдесят лет жизни, которые нам удается откопать в процессе дознания, – не такой уж большой повод для тотального оптимизма.
– Тотального я что-то не замечала, – сказала Инна. – Людям просто нравится читать ваш «Бюллетень». Повышает настроение. Считается делом хорошего вкуса. Да и вообще интересно… Ваши имиджмейкеры стараются на славу. Ну ладно, поболтали и хватит. Пора заняться делом.
Карев поднялся из-за стола и послушно проследовал за женой в соседнюю комнату. Здесь он сел на стул возле окна, а она встала у мольберта и взяла кисть.
– На меня не смотри. Вон, лучше… на вазу!
– Но ты намного интереснее, – Павел поиграл бровями.
– Еще насмотришься. А сейчас нужно, чтобы твой взгляд был устремлен за рамки картины, а не на зрителя. И руки сложи на груди.
Карев подчинился, скрестил руки и послушно уставился на пузатую хрустальную вазу – ветерана многих натюрмортов. К пятой годовщине совместной жизни талантливая, но пока малоуспешная художница наконец решилась написать портрет супруга. Глядя на вазу, Павел мысленно возвращался к событиям рабочего дня. Вспомнилась Феклина с видеозаписи завещания – спокойный голос, упрямый взгляд, замкнутое, почти бесстрастное выражение лица… Кажется, за ее спиной, на камине, стояла похожая ваза.