– Моя малышка! Моя малышка!
Отбросив страх в сторону, я бросаюсь вперед и прижимаюсь носом к стеклу. Сначала мое внимание привлекают огни полицейской машины. Красный и синий. Они размыты из-за дождя. Патрульная машина припаркована на нашей улице прямо перед домом Бишопов.
Сама же миссис Бишоп лежит на подъездной дорожке, держась за лодыжку полицейского.
Все мое тело начинает дрожать от чего-то, что намного хуже лихорадки.
Эмма. Кэл.
О нет, нет, нет.
Только не это.
Я срываюсь с места, даже не думая схватить пальто, обувь или зонтик. Мне не стоит выскакивать под дождь, будучи больной и с температурой, но я ничего не могу с собой поделать. Спустившись босыми ногами по лестнице, я вылетаю из дома. Сильный ветер и проливной дождь едва не сбивают меня с ног.
Они пытаются удержать меня внутри.
Не хотят позволить узнать причину, по которой миссис Бишоп плачет на своей подъездной дорожке, умоляя, чтобы ее малышка вернулась.
Наверно, мне стоит подслушать, но я не буду. Я продолжаю бежать по траве к своему любимому дому слева. Меня охватывает облегчение, когда я вижу Кэла, стоящего около крыльца.
С ним все в порядке. С Кэлом все в порядке.
– Кэл! – кричу я сквозь громыхающее небо. – Кэл, что происходит?!
Я тяжело дышу. Сердце грохочет громче шторма.
Хрип вырывается из легких, и я замедляю шаг, подходя к Кэлу на лужайке. Моя белая хлопковая ночная рубашка полностью промокла, а ступни горят от бега по камням. Миссис Бишоп снова начинает рыдать, и офицер садится на корточки, чтобы успокоить ее. Я закрываю рот рукой, чувствуя пробирающийся под кожу страх.
Я оглядываюсь вокруг и нахожу мистера Бишопа: он сидит на сырой траве, обхватиив голову руками и качаясь из стороны в сторону. Затем переключаю свое внимание на Кэла, мне страшно спросить его о том, что случилось. Страшно узнать правду.
Где она?
Где Эмма?
Я, кажется, догадываюсь, но не хочу знать наверняка.
Наконец Кэл бросает на меня взгляд, который я никогда не забуду. До конца своей жизни. Его темно-каштановые волосы прилипли ко лбу из-за проливного дождя, а глаза кажутся стеклянными и опустошенными. И в тот момент, когда молния озаряет небо приглушенным желтым цветом, он тихо произносит:
– Она умерла.
Мне становится больно дышать.
– У-умерла? – заикаюсь, моя нижняя губа начинает дрожать, а все тело трясти. Наверно, я неправильно его расслышала. Вероятно, ветер спутал его слова. – О чем ты? Она собиралась к Марджори. Она у Марджори.