– Октай, сделайте что-нибудь! Вы жрец! Вы должны! Это ваша работа!
На улице всё кричали, и я невольно схватился за стол, никуда не желая уходить от людей.
– Отпустите меня!
Но хозяин бессвязно выкрикивал что-то про мои обязанности, пока не подоспел Тархан и не угомонил его парой затрещин.
– Отвечай коротко и ясно, – велел палач, загородив меня плечом. – Что случилось?
Хозяин выдохнул, сжал трясущиеся руки в кулаки и выпалил:
– Господин с бумажным зонтом! Беспокойный дух! Он вернулся и требует жреца! Убил мужчину!
К сожалению, я был единственным жрецом на этом постоялом дворе.
Никто ничего не выдумал и не преувеличил. Повозка и беспокойный дух правда стояли на освящённом тракте напротив постоялого двора. Прямо перед распахнутыми воротами лежал убитый, судя по одеждам, ремесленник. Что меня нервировало больше: вежливая улыбка господина Хагана или свежий труп – я не смог определить. И то, и другое ввело в одинаковую оторопь.
Дух стоял прямо на дороге, у тела. Камни освящённого тракта были ему нипочём. Кто знает, может, его не удержала бы и земля принца Чана? Тем более принц был всего лишь наследником и уступал в силе Сыну Неба. Недаром же вокруг всех дворов строились стены… Которые, похоже, господин Хаган считал препятствием, только пока не осознавал своей безжизненности.
Я встал ровно на границе тракта и постоялого двора. Поздоровался.
– Доброго вечера, господин жрец, – учтиво отозвался господин Хаган и повертел зонт. Тени от ласточек заиграли на его лице. – Чудесная ночь, не правда ли?
Он сделал шаг к воротам, и те храбрецы, которые стояли рядом со мной, отшатнулись.
– Вы… – Я обнаружил, что горло перехватил спазм, прокашлялся и уже твёрдым голосом ответил: – Вынужден признать, ночь и впрямь прекрасна.
Ночь выдалась душной и облачной. Но с беспокойным духом не следовало спорить. Если ему нравилась такая погода, кто я, чтобы возражать?
– Лунный свет необыкновенно чист. Я впервые вижу такую яркую луну. Господин жрец, не поможете мне разобраться с одним деликатным делом клана Хуай? Я служу там счетоводом, – продолжал беспокойный дух, а я не мог оторвать взгляда от синяков на смятой шее убитого. Жёлтый свет указательного фонаря сделал их почти чёрными, а его голова вывернулась так, что можно было рассмотреть след пятерни почти целиком. – Господин жрец?