Михаил. Как?
Натали. Из-за них ты видишь в себе то же, что и они, – всего лишь брата девушки.
Михаил. Правда?
Натали. Они так и не возвысились над своей объективной реальностью.
Михаил (просвещенный). Ну, оно и понятно!
Натали. Я напишу письмо, а ты возьмешь его с собой. Я им все объясню. (Снова целует его.)
Михаил (отступает, тяжело дыша). Пиши письмо.
Лето 1835 г.
Редакция “Телескопа”. Помещение, подходящее для издания малотиражного журнала. Оно мало чем отличается от обыкновенной комнаты. Мы видим входную дверь и дверь во внутреннюю комнату.
Чаадаев сидит, дожидаясь. Из внутренней комнаты входит Белинский с готовым набором и гранками и направляется к единственному столу. Чаадаев встает. Белинский удивлен его появлением. Светскости у Белинского не прибавилось.
Чаадаев. Чаадаев.
Белинский. Белинский.
Чаадаев. А профессор Надеждин…
Белинский. Нет, пока еще нет. Но должен скоро быть.
Чаадаев. Aгa. Могу я сесть?
Белинский. Да. Тут есть стул.
Чаадаев садится. Пауза. Белинский по-прежнему стоит в ожидании.
Чаадаев. Не беспокойтесь, пожалуйста, я не хотел вас отвлекать от…
Белинский (сконфуженно). А-а. Спасибо. (Садится к столу, но ерзает. Открывает конверты с рукописями.) Статья от Герцена из ссылки!
Чаадаев. От Александра Герцена?
Белинский. Вы знаете его?
Чаадаев. Мы были на одном обеде накануне его ареста. Вы готовите сентябрьский номер?
Белинский. Июльский.
Чаадаев (помолчав). Но теперь август.
Белинский. Я знаю. Но что же делать?!
Чаадаев. Поставьте на обложку сентябрь… Надеждин обедает?
Белинский. Нет, он на Кавказе.
Чаадаев. Aгa. Что ж… в таком случае…
Белинский. Но я жду его со дня на день.
Чаадаев. И тем не менее.
Белинский (в сильном смущении). Я не вполне понял…
Чаадаев. Виноват, целиком моя ошибка.
Белинский. Он уехал на Кавказ на несколько месяцев.
Чаадаев. Конечно.
Белинский. Он оставил меня за главного.
Чаадаев. В самом деле? Позвольте вам сказать, что качество “Телескопа” заметно улучшилось в последнее время и более чем искупает нерегулярность появления новых номеров.
Белинский (мрачно). А, так вы заметили.
Чаадаев. Не беспокойтесь. Было бы неплохо, чтобы Шевыреву достало ума пропустить пару номеров “Наблюдателя”, вот славная была бы от него передышка.
Белинский мгновенно веселеет и начинает почти злорадствовать, полностью забывая о своей стеснительности. Говоря о знакомых предметах – литературе и критике, он преображается.