а стужа крепнет, ветер хлещет через силу.
с похорон поедут люди. немота, конец пути,
и справляют люди, неизвестную могилу,
случай навещая, что уже, венец поры.
но хорошо, что ты молчишь, и твой ответ,
как некий идеал от сгустка формы пустоты,
что в ленивом отдаленье праздных лет,
нечаянный новояз, огни из тишины.
затихли тучи, своды шумных разговоров,
что убит, забыт и проклят. так один, другой,
последний кадр, с покинутых просторов,
где, вживался в речь, – всегда чужой.
однако, я прошу, любовь моя, лишь чуда!
– выдумай заново меня, освободя из тверди.
как, порывом непогод, я выйду ниоткуда,
к дате, так уже и не ступившей смерти.
Сёстры
как прежде, мы живём
у финского залива. берега
обводит тушь сирени,
дымку роз, из облачных
кущ, идущих тёплым ветром,
золотит тесьмой весна.
шуршали волны, пеною
царапая гранит. где стёкла
дребезжат наперебой,
случайно пробегают дни;
и серебром неоглядная луна
чумным песком горит.
я вспомню вечер, лёгкое
дыханье на груди. простора
дальних блеклых звёзд
моя любовь была помехой,
– в фоне белых общих звуков
у обычно серого эфира.
всуе ты, моя содержанка,
и невольный адресат, тогда
наш свет столь близок
к моему письму, (пока оно
спешит лететь, минуя время,
– я уже успею умереть).
то мировой войны муляж
отбросил тень вполне живую
на твои уютные часы.
в быту, а не ломбард цитат,
– моё пророчество касандры:
счесть умытых кровью.
и когда-нибудь вода, вода
– взойдёт, и смоет материк;
и даже если вдруг потоп
отступит, я хочу наперекор
(всему, – чего теперь, и будет,
остаться у тебя в руках).
Бегство в Египет
неизвестно откуда потянулись следы.
зима в пустыне, даль рассыпанных звёзд.
чарующие огни ориона, павшие миры,
где холодом месяц, и поющий дрозд.
иная сторона (серебром) остывших вод.
скитальцы, и ветшающие кроны пирамид,
буераки замели белёсый, мирный свод.
уже плутает и неумелый, смелый гид.
минуя погосты, поселенья царских врат,
вослед, сверкая ореолом: курчавых волос,
оставляя людей, и лоск державных лат,
вовне пути, судьбы их реющих полос.
Май
и как обычно облачно окном.
вчера в пыли, и по стали мостовой
мелодия сегодня, а в остальном
отметка счастлив стоит на нулевой,
нигде, пустой, глухой графой,
созвучья ради, безглаголья строфы,
мести, юности, порока над душой,
что, впрочем, тоже катастрофы
не отсрочит; и люфтваффе в лазури,
– ты ощущаешь лязг брони,