Эмма трижды постучала в темную дубовую дверь, и та отворилась так быстро, будто их поджидали. Мужчина в венецианской маске с длинным птичьим клювом пригласил гостий в дом и попросил у них верхнюю одежду. Эмма почему-то сразу узнала эту маску как «Доктор Чума», но понятия не имела, откуда.
Внутри дома все выглядело так, будто девушки попали в прошлое: старинные металлические канделябры и алебастровые вазы украшали антикварные комоды из красного дерева, люстры из множества цепей и хрусталя висели на большом потолке грязно-желтого цвета, который когда-то, вероятно, восхищал своей белизной, а пурпурные стены уродовали пугающими чучелами оленя, кабана и лисицы.
Особенно Эмму передернуло от чучел. Для того, чтобы отвлечься от чересчур пылкого и воспаленного воображения, она перевела взгляд на стол, накрытый темно-алой скатертью на двенадцать персон, на белые фарфоровые тарелки с темно-синим рисунком каких-то завитков, на багровый ковер под ногами. В этом помещении, скорее всего, служащим столовой, преобладали красные оттенки, что еще сильнее нагнетало и без того мрачную обстановку. «Неужели мы прибыли сюда первыми? И это несмотря на опоздание на полтора часа?»
Тот же мужчина, в маске «Доктор Чума», до сих пор не проронивший ни слова, принес гостьям маски. Они выглядели вызывающими, пестрыми, с перьями, торчащими вверх, и стразами на левой щеке, с прорезями для глаз, что на фоне столовой выглядело нелепо и вычурно. Эмме досталась с огненно-желтыми перьями, а Софи – с голубо-синими. Вот и все отличие.
С виду девушки казались сестрами – у обеих одинаковый цвет волос, рост и комплекция. Обе невысокого роста, стройные, и носили одежду размера «S». Несмотря на стереотип, что блондинки не обладали умом, Софи получила два высших образования, а Эмма, из рассказов родителей, узнала, что по образованию экономист, прошла курсы по программированию и пять лет работала на одну американскую компанию, несмотря на то, что женщины редко устраиваются на эту профессию, в основном – мужчины. Единственное, что отличало подруг внешне – черты лица и цвет глаз. У Софи – серые, а у Эммы – карие.
Но как Эмма ни старалась больше узнать о роде своей профессии, все надежды разбивались в пух и прах. Она много раз писала в ту самую компанию, интересовалась свободной вакансией, но ей никто так и не ответил. И в памяти не всплывало ничего общего с прошлой работой, что еще больше погружало в паутину отчаяния. У нее даже душа не лежала ни к экономике, ни к программированию. Эмма списала это на последствия после аварии.