Он лишился зрения через месяц. Но это был не конец. Его ждало еще одно испытание. Музей разорился. Искусствовед-критик проиграл все в карты. Ему пришлось продать все картины и всю душу музея. Люди говорили, что у музея была душа – непоколебимая душа искусства и творчества, которая и вдохновляла многих на создание гениальных произведений. Он продал и свою душу, и душу своего музея. А Ваня… Он остался один. Один на обломках гениальности.
Оставить и забыть музей он не смог. Каждую ночь он приходил сюда, чтобы рисовать. Он научился рисовать, не видя того, что рисует. Он научился жить так, как приходится, но жил и любил. Продолжал вдохновлять людей своим творчеством. Он жил скромно, никогда не крича о своей гениальности, но именно это делало его не просто одаренным художником, а гениальным мастером. Его картины называются ночными, потому что он создает их в темноте. Для него нет значения – свет или тень, день или ночь, печаль или радость… Все это у него слилось воедино, поэтому всегда тень для него – это свет, ночь – день, а печаль – счастье. Будущее счастье. Он лишился всего, что имел когда-либо. Не имея ничего, он лишался самого себя. На вопрос о счастье старик сейчас отвечает – лучше знать, чем думать. Лучше потерять, чем не иметь.
– Вау. Никогда бы не подумала, что ты знаешь такие места. Прямо-таки открытие целое. —сказала я.
– А пошли танцевать? —спросил внезапно Макс.
– Всмысле? —не поняла я. —Макс, ты сумасшедший? —смеясь, сказала я, когда он меня начал кружить внутри разрушенного здания. Столбы были обвиты цветами, которые еще не успели завянуть, а внутри музея чувствовалось время практически физически. Прошлое и история превращали наш танец в сказку, которая длилась, казалось, вечность. Вечность – синоним прошлого? Если у тебя есть прошлое, то у тебя есть вечность. Если у тебя нет прошлого, у тебя нет ничего. Нет истории, нет настоящего, нет будущего. Нет того, что составляет саму сущность человека.
Я смеялась, плакала, сама не зная, о чем. Макс улыбался, смотрел на меня, но казался таким задумчивым и счастливым. Мы оба были счастливы. Так нам тогда казалось. Мы предпочитали думать о моменте и не думать ни о чем важном. Мы сели на обломки когда-то гениальнейшего музея, облокотившись о столб. Так тихо было. И хорошо. Спокойно. Я была спокойна о своем прошлом и своем будущем, и уже понимала, что ничего не сможет мне помешать жить. Именно жить, а не существовать. Жизнь старика наполнена страданиями, но через горе он познал счастье и радость. Я люблю тень, ночь и постоянно сталкиваюсь с печалью, но ведь можно сделать все наоборот. Формула счастья. Сделать свою тьму светом, ночь – днем, а печаль радостью.