Вот жена человека. Она такая же улыбчивая и яркая нарисованная той же детской рукой голубыми и жёлтыми красками. Вот детишки играют в придорожной пылюке. Они пока не окартонились, выглядят живыми и естественными. Так только на локтях и коленях чешуя, да плечи начали рубцеваться. Жена таскает старые одеяла и тряпьё и укладывает это всё на оголившиеся трубы теплотрассы, проложенной в бетонных лотках, как в Тикси. «Пока вы здесь мостик нам починяете, – говорит, – мы ещё успеем сохранить тепло, нужно успеть до холодов укрыть теплотрассу».
В ручье вниз по течению проплыла энергичная стайка земноводных с круглыми гладкими головами. Их ведёт вожак такого же болотного цвета. Эти вообще ни нас, ни даже своих картонных земляков не видят.
Вернулась Л. М. с кем-то из девушек.
– Ребята, что это вы тут зависли? Мы там уже все собрались, вас ждём.
Проснулся.
Вспомнилась фраза Л. М.: «Как им помочь, как всё это исправить?»
Ну вот, мостик починили, тепло сохранили. У этих картонных хоть есть осознание себя и ситуации. Они понимают, что это их выбор. Сначала выбрали следовать инстинкту и рожать детей. Потом следовать ответственности и заботиться о своих детях. Мы наблюдаем ветхость и разруху, потому что мы видим не только физику вещей, но и суть вещей. Они тоже начинают вглядываться в суть – это толкает их к переменам. По-своему. В рамках открывающегося внутри картона сознания.
А вот те земноводные, те энергично плывут по течению. Не ими запущенному и не ими управляемому течению. Думают, что плывут, и думают, что в океане. Думают, что они покорители океана. Нет, вряд ли они уже способны думать, скорее, ощущают, что плывут. На самом деле следуют инстинктивному потоку. Если этот поток поменяется и их вынесет на сушу, тогда сознание неизбежно начнёт включаться. Тогда можно начать взаимодействовать.
Ладыжин. Я вышел на огород до ветру. Смотрю, у соседа справа загорелся тын, и огонь так в нашу сторону смещается.
Побежал в дом. Там на веранде водопроводный кран из стены торчит. Пытаюсь к нему приспособить поливочный шланг, чтобы побежать на огород потушить тын. У шланга нет наконечника, не надевается на кран. Заглядываю в кухню, может, кто поможет. Там мама, хотя я знаю, что она умерла. Рядом с ней какие-то сущности, живые, на людей не похожие, как будто ухаживают за ней. Помещение чистенькое, всё в белых тонах. Я говорю: