– С женщинами всегда проще, – Иван тоже смотрел вслед дамам. – Их образов в сети больше. Мне наш нейродизайнер рассказывал, что достаточно составить запрос из двух слов: горячая брюнетка или изысканная блондинка, так за одну секунду миллиард вариантов выпадает – устанешь выбирать. А для мужиков, если задать: кучерявый механик, то либо барышня-одуванчик, увешанная шестеренками, подшипниками и прочим как древний дикарь бусами, либо лохматый пацан в солнцезащитных очках верхом на лазерном луче сварочного аппарата в окружении тех же шестеренок и подшипников, как будто заблудившийся шаттл в куче космического мусора. Я как-то попросил нарисовать диспетчера космодрома – так вообще ничего одушевленного – только пульты с десятками кнопок и джойстиков, как будто диспетчер – это не человек, а агрегат какой-нибудь. А на запрос «Русский богатырь» – хотел Илье подарок сделать – одни «лоси» какие-то с маленькими головами, все в броне, из каждой заклепки либо ствол торчит, либо рукоятка кинжала, а на плече непременно шипастая дубина и два меча на поясе.
– Как это ты сразу разглядел, кто горячая брюнетка, кто изысканная блондинка, – возмутилась Василиса. – Не смей смотреть туда, куда Джон смотрит! Я вас вообще теперь на рыбалку вдвоем не отпущу, сама буду ходить! Хоть с рыбой будем возвращаться.
– Да я на Арапку смотрел. Говорю же – знающий, похоже, товарищ. Могли бы расспросить, что теперь делать. А то пришли вроде как свидетели, а дальше куда?
– Сами разберемся, что тут к чему. Вон Игорь идет, его попытаем, – старичок Прохор замахал руками:
– Тут мы!
– Чего не заходите? – спросил, подходя, Игорь. – Все здесь. И свидетели, и родители, у кого еще остались. Ну и друзей ученых тоже не прогоним.
Он откинул полог, отороченный алыми лентами с золотым шитьем:
– Прошу!
В шатре было многолюдно и шумно. Изнутри он казался больше, чем снаружи, так, что противоположная сторона была почти не видна за гостями, либо стоящими группами, либо прохаживающимися без видимой цели. Вдоль белых стен стояли накрытые столы с угощением. Бледные копии известных музыкантов, чьи портреты украшают стены всех музыкальных школ планеты, выводили что-то позитивное, долго споря, чье сочинение играть следующим.
Глаза кота Василия загорелись, и он, на мгновение припав к настилу из свежеструганных досок, побежал между ног и скоро скрылся за скатертями, свешивающимися со столов до самого пола.