Рука со стилосом на секунду замерла в воздухе:
– Пьяная – это как-то связано с пианино? Ну, знаете – форте, потом пьяно?
– Не важно, – ответил Василий. – Вы только Черномора не обделите. Ваня, опускай.
– Тогда я уточню: Василисе, Ивану, говорящему котику и Черномору на десерт пирог с вишней и пианино. Хотя… Подождите минутку…
Шакунтала прищурилась, подняв глаза на купол шатра, бормоча: «Подъемная сила дежурных ковров-самолетов… так… применяем формулу Жуковского… учитываем тягу кисточек по периметру в вертикальном положении… вычитаем среднюю массу гвардейца…», потом тряхнула головой, отчего сари соскользнуло и со второго плеча.
– Я сначала засомневалась, – пояснила она, неторопливо вытирая блестящую от пота грудь салфеткой, – смогут ли доставить в кабинки пианино. Но, думаю, доставят. Не велика тяжесть.
– Но все-таки, – Василиса выступила вперед, загораживая от взгляда Ивана Шакунталу, – вы правильно записали? У нас самоотвод. От слова «сами» и «отвод». Не «от вод», в смысле не от воды, хотя где у вас тут вода? – попить бы, а одним словом – «отвод». Как громоотвод, плазмоотвод и так далее.
– Газоотвод, – добавил Иван. – У нас на каждой стартовой площадке их несколько. Большие, как тоннели или шахты.
– Еще песня такая была – про самоотвод. Там в припеве все «под нейтральным небом, снегом, флагом, страхом…». А что именно под этим всем – непонятно. Я и запомнил ее как историческую загадку, не как произведение песенного жанра, – ввернул историческую справку кот Василий.
– Ладно, пусть будет с пианино, куда нам теперь идти? – Василиса торопилась увести Ивана подальше от конторки с полуобнаженной Шакунталой.
– Никуда, – Шакунтала наконец поправила сари, – инструктаж будет здесь через тридцать семь минут. Ваши места в первом ряду. А пока заходите за ширмочку, там фуршет, напитки, претенденты и остальные свидетели – но без гостей, сами понимаете, чтобы комар носа не подточил. Тут, кстати, везде специальные отпугиватели от комаров. Их с озера и леса очень много сначала прилетело, но всех отпугнули. Теперь ни одного.
За ширмой действительно под негромкую музыку настоящего человеческого ансамбля – не роботов, что было легко определить по потным лбам и рубашкам музыкантов, в толпе озабоченных организаторов состязаний, напыщенных претендентов со свитой, где-то слонялись остальные свидетели.