Арамерец явно пожадничал с водой, и вино все равно вышло крепким, но Рамон с ним. Сейчас это даже к лучшему. Рука до сих пор ныла так, что хоть плачь.
– Сильно болит? – мы с Маркусом одновременно задали один и тот же вопрос.
– Сперва ты, – усмехнулся он. – Как запястье?
Было так необычно видеть сочувствие от раба, да еще и после наказания.
– Жить буду, но сама не ожидала, что так получится.
Заметила, как Вир поставил возле нас заживляющую мазь и молча удалился. Что за такая симпатия у моего северянина к этому вояке? Ни с одним другим новеньким Вир бы меня вот так один на один не оставил. А тут прошло всего полдня, а между мужчинами как будто бы даже какие-то приятельские отношения возникли. При том, что Вир крайне неохотно подпускал к себе новых людей и всегда держался отстраненно. Сейчас же вел себя так, словно знает Маркуса уже не первый год, хотя видел его впервые.
– Слишком сильно замахнулась? – брюнет осторожно взял мою кисть, осматривая.
– Да, с непривычки. Обычно я, знаешь ли, не размахиваю плеткой налево и направо. И вообще мне крайне редко приходится наказывать рабов.
– Выходит, я у тебя особенный? – спросил, бережно нанося мазь на запястье.
– Когда ты начнешь обращаться ко мне на «Вы»? – я чуть поморщилась от боли, но терпеливо дала себя намазать.
Маркус устало вздохнул.
– Это настолько обязательно?
– Да.
– Но ведь смысла никакого. Я уже сказал, что не стану подчиняться. Пойми, я до сих пор здесь только из-за твоего бедственного положения. Как только к тебе приведут новый заказ, я сразу уеду на родину.
Настала моя очередь тяжело вздыхать: опять эти его разговоры, что он якобы может сбежать в любой момент. Вот ведь упрямое создание. Упрямое и очень заботливое. Сидит, руку мне перевязывает.
– Послушай, я понимаю, что рабство тебе не по нутру. Но давай посмотрим на эту ситуацию с другой точки зрения, – я решила сменить воздействие с силового на словесное. – Повернись, я тебе спину намажу. Во-первых, Эйстерия хоть и не самая приятная госпожа, но и далеко не худший вариант. Если бы не она, то гарантирую, что сейчас ты был бы уже или на каменоломне, или на галерах. Условия там чудовищные. По сравнению с ними, приказы Эйстерии выглядят безобидными шалостями, – говорила, а сама наносила крем на исполосованную кожу Маркуса, стараясь прикасаться как можно мягче, чтобы не добавлять неприятных ощущений сверх тех, что уже имелись. – Поверь, в каменоломнях рабы дольше пары месяцев не выживают. А у госпожи Эйстерии сможешь жить с комфортном, в роскошном доме. Более того, если ты ей понравишься, то у тебя появится и своя комната, и личная прислуга.