Любовь и курица - страница 14

Шрифт
Интервал


– Думаешь, почему вы, бабы, кобелей да уродов всяких прощаете? Потому что не уверены в себе. Боитесь в одиночестве остаться. Типа хоть плохонький, да свой, – расшифровал поведение женщин опытный мачо, – но выход есть.

– Какой? – шмыгнула носом опечаленная Виолетта.

– Надо помочь Анне почувствовать себя эффектной и желанной.

– Как?

– Это я беру на себя. Пивом ты уже вчера проставилась. С тебя только стирка футболки. Ну, и можно еще вкусный ужин. Я жутко оголодал. Мой дед ни фига не умеет готовить, – поморщился, гладя урчащее брюхо, физрук.


****


Довольный Витька после сытного обеда курил на крылечке, когда будущая теща на велосипеде вторглась к нему во двор.


– Здравствуйте, Евгения Максимовна, – подскочил он, резво схватив метлу и замахав ею по чистому двору.

– Здравствуй, Виктор, а где Аня? – припарковала транспорт Евгения, разминая руками усталые после долгого пути стройные голени в обтягивающих лосинах.

– В огороде что-то садит, – указал он веником за дом.

– А ты почему не помогаешь? – красиво, но опасно нахмурилась теща.

– Уже бегу, – схватив лопату, пошагал он в огород, крича на ходу, – Аня, твоя мама приехала!


Евгения Максимовна выбор дочери не одобряла, но и не вмешивалась. Она считала, что каждый сам по жизни должен собрать заслуженные грабли. Ее сорокалетний, но гладкий лоб помнил шишки, набитые по жизненному пути, и благодарил судьбу за каждого из трех шалопутных мужей, приведших женщину к уму и достатку.


Пока мать с дочерью обнимались и секретничали, Витька показательно копал грядку и злился на эффектную тещу, по молодости годящуюся дочери в сестры, за испорченный сельхозработами выходной. Его раздражало, что стройная зеленоглазая Евгения Максимовна зарабатывает больше иных в поселке, держа за яйца собственную птицефабрику и всех особей мужского пола, попавших в ее ареал.


Красивая командирша велела ему копать от забора до ужина и увела дочь в дом вместе с привезенным тортиком.


Витька через пятнадцать минут устал притворяться послушным и работящим, но теща периодически выглядывала из окна. Скрипнувшая калитка по уважительной причине позволила ему бросить лопату. Во двор вплыла баба Капа.


– Горбатишься, родимый, – позавидовала она халявной рабочей силе, которой у нее на грядках по-прежнему не наблюдалось, – а училка твоя уж с физруком мутит, – шепотом отомстила она соседу за свой некопаный огород, улыбаясь машущим из окна женщинам.