– Да, – папа одобрительно кивает.
Я вновь смотрю на маму, словно на президента, который с минуты на минуту выдвинет важное решение, способное изменить жизнь всей страны. Вижу на её лице согласие с отцом, ведь перечить ему она никогда не станет. Джереми Норвуд – глава нашей семьи, как и положено традиционным семьям, и никто ему не указ.
– Спасибо, пап! – Пытаюсь визжать не слишком громко, ведь правила приличия на меня всё ещё действуют. Встав из-за стола, я кланяюсь гостям, будто принцесса: – Прошу прощения. Ещё увидимся.
Выхожу из столовой, свободной грудью выдыхаю воздух, застрявший в лёгких. Напряжение спадает со всего тела, и я бегу в свою комнату. Открываю дверь, вижу горничную, что моет мой пол, с наушниками в ушах.
– Ты можешь идти, – говорю я.
И получаю в ответ одно молчание. До меня доносится музыка от её наушников, и я понимаю, что громкость слишком высокая, чтобы девушка меня услышала. А ещё слышу, как она подпевает. Я подхожу к ней и тычу пальцем в спину. Она тут же вздрагивает и оборачивается ко мне, вынув наушник из левого уха.
– Простите меня! – Горничная заметно нервничает, виновато опуская взгляд в пол. – Я вас не услышала… Извините.
Она выглядит как моя сверстница, и меня это сильно удивляет. Молодых горничных у нас никогда не бывает. Обычно мама нанимает на работу только зрелых женщин, считая их более опытными. Ведь молоденькие девушки, по её мнению, часто будут летать в облаках и не выполнять своих обязанностей как следует.
– Ты хорошо поёшь, – произношу я, стараясь таким образом сгладить обстановку и снять с её плеч этот груз вины.
Она удивлённо смотрит на меня, и я вижу, как ей действительно становится лучше.
– Правда? – Она словно и забывает об извинениях, которые сыпались на меня минуту назад. – Спасибо! Давняя мечта – попробовать себя в роли певицы.
– Хорошая мечта, – отвечаю я, улыбаясь ей. – Кстати, ты первая горничная, с которой я заговорила… Ну, в смысле, непринуждённый разговор, а не просто «Я протёрла пыль в вашей комнате, мисс Норвуд… О, спасибо. Можешь идти» и всё в подобном духе. Это меня раздражает.
Девушка хихикает, затем снимает жёлтую перчатку для уборки и протягивает мне руку, произнося:
– Я Моника, кстати. Ты не похожа на ту, что меня уволит, или на какую-то злую тётку, поэтому, если ты не возражаешь, я сразу начну неформально.