Уильям покачал головой и стал отнекиваться, утверждая, что его коллекция едва ли достойна ее внимания, но говоря это, он встал и пошел к двери, пусть и нехотя.
– Чепуха, – весело сказала Билли и взяла его за руку, – я прекрасно знаю, что они очень даже стоят внимания. Пойдем! – И с этими словами она вышла из комнаты.
– Ой! – воскликнула она пару минут спустя, стоя перед маленьким шкафчиком в комнате Уильяма. – Какая прелесть!
– Тебе нравится? Я так и подумал! – торжествовал Уильям, и страх в его глазах сменился радостью. – Понимаешь, я думал о тебе, когда покупал их, все до единого. Я думал, что они тебе понравятся. Но у меня их, конечно, немного. Это последнее приобретение. – Он осторожно поднял с черного бархата серебряное ожерелье, составленное из маленьких плоских дисков, скрепленных цепочками и через равные интервалы украшенных странными сине-зелеными камнями.
Билли была очарована.
– Какая красота! Видимо, это и есть «оловянные цепи» Бертрама? Оловянные! – фыркнула она. – Дядя Уильям, где вы их нашли?
Дядя Уильям радостно и торопливо рассказывал, упиваясь восторгом Билли. Помимо ожерелья, здесь были причудливо украшенное кольцо и брошь с кошачьим глазом, и к каждому из украшений прилагалась история, которую Уильям с удовольствием излагал. Были у него другие сокровища: пряжки, кольца, брошки, ожерелья из потемневшего золота и такого же потемневшего серебра, все до единого странного вида и удивительной работы, утыканные тут и там красными, зелеными, желтыми, синими и самых диких цветов камнями. Он с ученым видом произносил новые слова, которые узнал, охотясь за новыми сокровищами: хризопраз, сердолик, огненный опал, оникс, халцедон, сардоникс, лазурит, турмалин, хризолит, гиацинт, карбункул.
– Они чудесны, просто чудесны, – выдохнула Билли, когда последняя цепочка перешла из ее руки в руку Уильяма. – Это лучшее, что вы когда-либо коллекционировали!
– Мне тоже так кажется, – радостно согласился он. – Они все разные!
– Они очень разные, – сказала Билли. Но она смотрела не на украшения. Взгляд ее был прикован к маленькой черепаховой шпильке и обтянутой коричневым шелком пуговице, которые прятались за чайником лоустофтского фарфора.
По пути вниз Уильям на мгновение остановился перед старой комнатой Билли.
– Я бы очень хотел, чтобы ты жила здесь, – тоскливо сказал он, – твои комнаты тебя ждут.