И вот теперь… она готова сдаться? Этот молоденький официант, этот мальчик Ахмед с первого же взгляда перевернул всю её душу. Правда, что скрывать… ни красивых рук, ни широких плеч, ни крепкого стана у Ахмеда не было… Невысок, очень худ, почти измождён, на сухощавом смуглом лице – огромных размеров крючковатый нос с большими ноздрями, пухлые губы на пол-лица. Но эти глаза… Какие у Ахмеда были глаза! Голодные, алчущие… Глубоко посаженные, большие, чёрные, как у ворона, а над ними красовались такие же чёрные и густые, как щётка, брови. Парень был неказист, неуклюж, с непропорциональной фигурой, длинными, почти до колен руками с большими кистями, короткими ногами и чуть оттопыренным задом… Но эти взгляды, которые он бросал на неё украдкой. Огненные, словно острые горячие стрелы, с жаром пронзающие самое сердце! Эти глаза компенсировали непривлекательность парнишки. «Какие удивительные глаза…» – подумалось тогда Валерии, и ей захотелось сделать что-нибудь хорошее для парня. Надо дать ему чаевых! Об этом она и сказала мужу. Муж, порывшись в кармане, вытянул смятую пятифунтовую и, когда они покидали ресторан, вложил купюру официанту в нагрудный карман, небрежно похлопав по плечу. Ахмед с благодарностью поклонился, что вышло у него очень грациозно, произнёс «Thank you, mister» низким бархатным голосом, но глаз на Валерию не поднял, смутившись, хоть она и смотрела на него, изучая лицо понравившегося парня вблизи. Сердце её колотилось, будто она делала что-то недозволенное… Ох, этот голос, он ласкал слух… Бархатный, мягкий, а как красиво произнёс слова… а какая необыкновенно тёмная, словно какого-то оливкового цвета кожа.
На следующий день страстные взгляды Ахмеда на Валерию усилились – в них стало больше блеска, какой-то животной жадности (но только когда он был уверен, что муж не заметит). Валерия всё чаще ловила себя на мысли, что не перестаёт думать об этом молоденьком худеньком пареньке, что его образ теперь стоит перед её глазами… И она мечтала…
Фантазии, одна постыднее другой, терзали её мысли, и с этим ничего нельзя было сделать. Его глаза, как две яркие звезды, в которых столько всего, хоть он и слова не проронил за все дни, неотрывно преследовали её и уже не давали покоя. «Неужели я влюбилась? Какая глупость…»
В предпоследний день их пребывания в отеле во время ужина, когда муж отлучился к стойке с фруктами, Ахмед неожиданно подошёл к столику, за которым сидела Валерия, и торопливо, прерывающимся шёпотом, путая слова, заговорил с ней на очень плохом русском, нервно оглядываясь в сторону, где маячила фигура мужа.