Видать, поняли, что перевес за ними.
В миг озарения Афанасий прыгнул влево и приник к мокрому кряжистому обрубку дерева, торчавшему среди свалки, как толстый штырь. Авось не заметят. Топот все приближался и вдруг затих. От страха Афанасий облился потом. Обойдут с двух сторон – и крышка ему!
Липкими руками он вытащил пистолет, выставив его перед собой, сделал небольшой шажок в сторону, чтобы выглянуть, и тут же столкнулся с одним из преступников. От неожиданности Афанасий выстрелил, злодей вздрогнул и стал валиться, но в это мгновение сзади шею сыщика сжали сильные руки. Пистолет выпал, Афанасий захрипел, и тут ему точно пришел бы конец, как вдруг послышался глухой удар, и не успел Чебнев удивиться, как нападавший рухнул на землю и затих.
Задыхаясь – все ж таки сильно сдавил, гад, – Афанасий обернулся.
– Тятенька, тятенька! – кинулась к нему Нюрка. – Вам не больно?
Говорить Афанасий не мог, поэтому вытаращил глаза. Нюрка, делая вид, что выпученных глаз не замечает, забегала вокруг, захлопотала, стала стряхивать прилипший сор.
– Да вроде ничего страшного. Не поранил вас, мерзавец! А я уж испугалась!
– Ты чего тут делаешь? – просипел Афанасий и схватил дочь за руку.
Нюрка, не глядя на него, затараторила, что так боялась за него, так переживала, так места себе не находила, что решилась пробраться незаметно к месту облавы и поглядеть.
– Только одним глазком, тятенька, честное слово!
У Афанасия аж дух занялся.
– Каким еще глазком! Ты с ума, что ли, совсем сошла сюда соваться! – напустился он на дочь.
Нюрка втянула голову в плечи, ожидая разноса, но, на счастье, тот, кого она треснула по голове палкой, шевельнулся и застонал.
– Вяжите его скорей, тятенька, а то очнется, нас обоих заломает! – крикнула она и первая кинулась вязать.
Афанасий отпихнул безобразницу в сторону и кое-как управился сам.
– Давайте я побегу нашим сказать, – предложила неугомонная. – Пусть подмогу пришлют.
Чебнев глянул на преступника. Добром тот не пойдет, а тащить его сил не хватит. Свисток бы пригодился. А без него…
Он сердито глянул на дочь. Ишь, радуется! Глазищи так и сверкают! Взять бы и отвесить ей подзатыльника!
Афанасий Силыч попыхтел и кивнул:
– Поспешай, дитятко. Пущай Румянцев дует сюда. Да поскорей.
– Обернусь в момент! – радостно отозвалась Нюрка и порскнула меж валунов, только ее и видели.