Ей надо было занять себя чем-то. Шеферд пялилась в свою тетрадь, куда она всего пару часов назад хотела вносить заметки для своей будущей статьи. В руке зажата ручка, а глаза пустые. Оливия так и не вышла из той комнаты по-настоящему. Шеферд бежала оттуда так стремительно, не оглядываясь, но так и не сумела выбраться. Под закрытыми веками яркими вспышками мелькали воспоминания, будущие кошмары, что будут изводить ее долгими холодными ночами.
Оливия рассматривала неказистые заметки, смаргивая пелену слез с глаз.
Она начала писать в самый сложный период своей жизни: когда осталась одна в темноте и незнании. Слова лились, но тщетно и неизбежно растворялись в пустоте. Она стала скупа. Жадно сжимала зубы, чтобы не позволить предложениям по крупицам вырваться наружу.
Она стала писать. Писать, чтобы слова не растерзали, не разорвали ее изнутри. Они лились сначала на бумагу до судороги в кисти, позже перетекали на экран ноутбука. Оливия погружалась в транс, странный сон, уносивший ее туда, где не было ни времени, ни проблем, ни ее самой.
Она писала невнятно. Абзацы походили на рваный вой раненого зверя. Куцые. Кровоточащие.
Со временем это изменилось. То ли она выплакала всю боль, то ли слова вымыли из нее всю чернь, что сковала разум и тело. Строились предложения, истории. Рождались и умирали люди, империи, целые миры. Шеферд оплакивала их, радовалась их успехам, следила за их приключениями, потерями и радостями. Она проживала чужие жизни, чтобы не жить свою.
Свою блеклую жизнь, которая, казалось, никогда не станет чем-то стоящим, интересным. Всю жизнь Оливия боялась, что навсегда застрянет в крохотном городке на окраине мира, найдет себе скучную работу, выйдет замуж за нелюбимого человека, а по вечерам будет задумываться, как она сумела похоронить свой потенциал? Лейксайд стал ее шансом, тернистым путем к свету, мечтам, в которых Оливия работала в крупной редакции, жила в пентхаусе с маленькой собачкой и ночами напролет писала статьи, заметки, быть может даже книги.
Еще утром перспектива писать о настоящих преступлениях прямо с места трагедии воодушевляла ее. Сейчас же она сидела с каменным лицом и покрасневшими глазами. Все слезы она выплакала под душем: Рейчел слышала ее судорожные всхлипы. Сейчас наступил момент, когда эмоций просто не осталось. Наступило полное опустошение. Но это ли не прекрасно? Освободить свой разум от ненужных, лишних эмоций. Сбросить их, чтобы дать дорогу здравому смыслу.