Помотала головой.
– Как пожелаете. Мне-то оно всё равно до…
Чуть не сказала лишнего.
– До?
– До ненадобности, – завершила мысль неуклюже. – Есть такое выражение у нас, у лингвистов.
– А…
Мазлтоф по ту сторону микрофона, а-ля магия некромантов, сделал вид, будто что-то понял.
– Так вот, счастливо оставаться, – попрощался со мной хозяин земель, по-прежнему вещая откуда-то из черепушки гнилоступа.
Я в долгу не осталась:
– Ага, и вам не хворать.
– Некроманты не болеют.
– Зараза к заразе… – и снова перебор.
– М-м-м? – прогудело чудовище, нагнувшись ко мне. А вот теперь я в полной мере разглядела его лысое безбровое лицо, эдакую затянутую розовой кожей башку с зашитым красными нитками ртом. Ух, жутенько как!
– Зараза к заразе, пыль к пыли, бывай, в общем, – вывернулась я. – Прощание такое.
– Опять у вас, у лингвистов, да?
В этот раз я просто кивнула, чтобы не рисковать.
Кажись, мои навыки дипломатии сильно исхудали после личного знакомства с настоящим Перкинсом в склепе. Или всему виной усталость?
– Бы-бы-гы, – ворчливо вмешался в разговор Моня. И почему мне показалось, что он сказал нечто из разряда «Проваливай уже!». Во всяком случае гнилоступ обратно разогнулся, быренько закинул повозку на плечо и ушёл, валя на землю мешающие ему деревья. Жути нагонял? Наверное…
Ну, а мне предстояла другая проблема. Храпун по имени Бообек и не думал просыпаться. Лежал себе на земелюшке, герой. Пнуть его в пятку, что ли?
Неа. Так нельзя, обидится ещё. В этот раз не за что пинать, поэтому буду будить по-культурному. Села перед ним на корточки, чтобы по щеке легонько похлопать, да за плечо качнуть.
– Бе-е-ек, – позвала я. – Бекушка, просыпайся…
Чуть слово «миленький» не добавила. Вот ещё, и ничего он не миленький. Злой и бессердечный зануда. А кто-то из молодёжи наверняка использовал бы слово новомодное – «токсичный». Вот уж где-где, а тут я бы с Вовкой и его приятелями, столь часто использующими это слово в разговоре, точно бы согласилась.
Попытка номер первая успехом не увенчалась, номер вторая была как раз в самом разгаре. Я попыталась повернуть его на спину, как вдруг чья-то наглая ручища схватила меня за запястье и утянула к себе на землю.
– М-н-м-м… – промычал соня что-то нечленораздельное. – М-м-м-н-н-н-и.
Или я перестала понимать эльфийский язык, или товарищ что-то бубнил во сне, но мне от этого легче не стало. Ведь я неуклюже улеглась на него, потеряв равновесие.