Мальчик присел на край дивана и сочувственно вздохнул:
– У тебя, верно, голова трещит от таких знаний.
Студент засмеялся, привстал на локтях, и затем сел рядом с юным другом.
– Нет, – покачал светлой головой он. – Мне это приносит радость. Ты и сам понимаешь.
Несколько минут они оба молчали. Слышен был лишь марш часовых стрелок. Лицо молодого человека снова омрачила тоска.
– Ты был прав, Тома, – тихо признался Гаэль. – Я и впрямь опечален.
Мальчик с тревогой посмотрел на друга, ничего не говоря и дожидаясь, когда тот продолжит.
– Сейчас, как ты знаешь, июнь. Я окончил колледж несколько недель назад и тянул время, хоть у меня заканчивались деньги. Что я имею в виду?..
Снова молчание. Война меж мыслями является причиной запинок и долгих пауз.
– Мне нужно уезжать, – сокрушенно доложил Гаэль, не в силах смотреть на собеседника; однако если бы он перевел взгляд, то наткнулся бы на преданную, исполненную решительности улыбку.
Когда-нибудь люди научатся смотреть в глаза.
– Все еще не понимаю из-за чего ты грустишь, – просто заявил Тома. – Я ведь поеду с тобой.
Студент живо обернулся, не веря своим ушам; на его лице застыла неловкая милая улыбка. Крепко обняв ставшего столь дорогим мальчика, он пробормотал:
– А я опасался, что ты захочешь остаться…
– Ни за что! Ни за что! – выпалил Тома, округляя глаза. – Я никогда с тобой не расстанусь! Никогда. Если кто-то нас разлучит, я сбегу от него и найду тебя все равно!
Тронутый такой бескорыстной верностью, Гаэль поднялся с дивана и стал напротив мальчика, с наигранной торжественностью произнося слова:
– Властью, данной мне мною, – эта фраза вызвала хохот у ребенка; юноша же, сохраняя артистизм, был якобы серьезен. – Объявляю Тома, пяти лет от роду, моим братом, и обещаю верой и правдой служить ему, помогая в трудную минуту.
Стоя на диване, Тома был практически на одном уровне с Гаэлем.
– Я принимаю эту честь с благодарностью, – ребенок подражал тону старшего; во взоре его не прослеживалось и намека на фальшь. Он у обоих излучал искренность. – Я буду предан тебе вечно!
Если бы кто-нибудь посторонний наблюдал эту сцену, он бы назвал ее слишком театральной. Однако, так как в комнате не нашлось ни единого, кто мог судить, души двух людей верили и четко знали, что произнесенная речь не пуста.
Этим же прекрасным вечером Гаэль и Тома вместе пошли в город и купили два билета на поезд до Плимута и на пароход, отчаливавший вечером следующего дня. Придя домой, они собрали вещи, и молодой человек отплатил хозяину дома за аренду.