Она врала не краснея. Музыка появилась в ее жизни в четыре года; Рене превосходно играла на рояле и обожала практиковаться в лютне и гитаре, столь непопулярными в светском обществе.
– Если уж вы не умеете, я мог бы вас научить, мадемуазель!
Барон д'Арно протянул ей руку, однако Рене качнула головой.
– Спасибо, не стоит себя утруждать.
– Право, мне не сложно!
– Я ужасно глупа, меня невозможно чему-либо научить.
– Я терпелив.
Девушка лишь опустила взор на желтые книжные страницы.
– Как изволите, – вздохнул раздосадованный Нестор.
Он отошел от кресла и посмотрел в окно. Темнело. Рене посмотрела на него исподлобья; жалость украдкой кольнула ее, но безразличие сию секунду залечило укол.
Люстра хорошо освещала страницы книги, наскучившие девушке. Ее тоскливый взгляд приковался к веткам деревца за стеклом, а воображение уводило прочь, на другой берег Сены.
«Несносно!» – пронеслось у нее в голове.
Гонимая ветром, с ветки сорвалась стайка воробьев. Свобода распахнула объятия для своих маленьких любимцев.
Тихий вздох вырвался у Рене. Но тут же блеклая надежда обратила к ней свое лицо и вселила идею. Чего же она ждет, когда следует бежать!
Девушка захлопнула книгу и стремительно поднялась. Заслышав шорох, барон обернулся.
– Прошу меня простить, – обратилась к нему юная барышня. – Уже поздно. Я предпочитаю ложиться спать рано.
– Но как же ужин? – удивился гость.
– Я не ужинаю.
– Мы не увидимся более сегодня? – едва слышимо проговорил Нестор д'Арно.
– Вы правы, – присев в реверансе подтвердила она. – Прощайте.
Барон унылыми глазами дога проводил Рене, с уверенностью прошедшую к двери около лестницы. Секунда – ее поглотил мрак узкого коридора.
– До свидания, – проронил Нестор, и его слова врезались в закрывшуюся дверцу.
Девушка, очевидно, не намеревалась идти спать. Коридор, в котором она очутилась, вел в семь крошечных комнат, и все они принадлежали слугам. Рене тенью скользнула к одной из дверей и осторожно постучала. Ей отворил дворецкий, недавно простудившийся и на время отставленный от обязанностей.
– Мадемуазель Эрвье? – сорвалось с его уст.
Рене предупредительно шикнула и вошла в комнату.
– Любезный Валентин, – умоляюще начала госпожа, вцепившись в сухие ладони старика. – Позвольте мне пробраться в сад через ваше окно.
Вконец обескураженный слуга не успел вымолвить и слова, как гибкая фигура девушки взобралась на подоконник и через мгновение очутилась на улице.