Зимой выбора не оставалось, если он сам добирался до окраины города после долгого отсутствия – из-за срочных дел по службе, учений, командировок.
В таких ситуациях он не избегал любопытствующих мальчишек. Особенно его забавлял интерес к нему маленького Толика. Тот ещё в школу не ходил, поэтому не очень контролировал своё поведение и откровенно стремился с Виталием подружиться.
– Я напеку для Виталия блинов и только посажу его за стол, как обязательно Толя появится. Виталий подзовёт его к себе и спросит: «Хочешь блинов?». Ну, конечно, он хочет, хоть и молчит. Он ему эти блины и предложит. Так вдвоём и съедят. А что там есть-то – разве я могла много их испечь, когда «семеро – по лавкам»?!
– Где же вы встречались, мама?
– Да на вокзале в основном. А что ты смеёшься? Знаешь, как там тепло, и никто нам не мешал. Сколько хотим, столько и сидим там. Потом он меня провожал. Автобусов не было в то время. Так через весь город по линии и дойдём. Дома у меня погреется – и назад. До части уже путь вдвое короче – не то что до вокзала…
– А вот подругам, – вздыхала она при этом, – легче жилось. Почти у каждой была своя комната в доме родном. И никаких проблем со свиданиями у них не было. Вот и Чернова Вера тоже была куда счастливее меня в этом отношении.
– Да разве Вера Чернова была подругой тебе?! – почти вскрикнула я, наслушавшись за все годы про девушку, причинившую маме и боль душевную, и страдания моральные.
– Мы все дружили: одной компанией – и на танцах, и на праздниках. Внешне она ведь не выдавала своей ненависти. Как-то не отваживалась враждебно проявить себя со мной рядом.
Да, они стали парой: Николай Беркутов и Вера Чернова. Но ещё больше меня впечатляло после погружения в ситуацию с мамой и отцом другое: всю жизнь они прожили в оранжевом доме-близняшке, напротив бабушкиного. Их веранда выходила прямо в наш звонкий от детских голосов двор.
Эту историю можно было бы с полным основанием назвать «Коварство и любовь». Беркутов с первой встречи на танцах влюбился в Лиду и тут же получил отказ. Но с непонятным упорством он продолжал время от времени приглашать её на танец. Девушка его не замечала: её привлекали яркие, артистичные натуры. Ей нравились исключительно высокие, красивые парни. Николай же был для неё из тех, с кем невозможно танцевать даже из жалости. Это состояние и мне знакомо, и дело совсем не в генетике, наградившей сходной реакцией на «несовпадение». Просто существует для каждого такой типаж, отталкивающий напрочь. И первой в этом мне честно призналась мама. Так и говорила всякий раз, вспоминая Беркутова.