Анатолий был выходцем из простой, можно сказать, рабочей и дружной семьи. Отец, дядя Миша, работал водителем грузовой машины, мать, тётя Лена, трудилась продавцом в универмаге, а старшая сестра Валентина – медсестрой в областной клинической больнице. В обиходе они общались между собой языком, который шутливо называли «русско-украёнским». Имелось в виду, что разговор происходил на смешном коктейле языках Пушкина и Шевченко. В той, не лишённой чувственной привлекательности, «ячейке общества» всегда царили мир, спокойствие и совершенно необычная атмосфера незапланированного праздника. В воскресные дни я часто приглашался к ним на обеденную трапезу, где дядя Миша наливал нам по стопке водки под названием «Московская». Главное, конечно, было не потребление недозволенного спиртного напитка, а в весёлом и комфортном антураже воскресного обеда.
Как ни странно, Толик в отличие от, всегда весёлого и радостного, отца и от общительной и контактной матери был невозмутимым, флегматичным, спокойным и в чём-то непрошибаемым парнем. Он даже получил, за свою непоколебимую сдержанность и олимпийское спокойствие, несколько пространную кличку – «Самый медленный поезд», созвучную названию, вышедшему в 1963 году на советские экраны, фильма. С другой стороны, наверное, не было более преданного и надёжного друга, чем Анатолий Михайлович Титаренко. Я, возможно, манерно и нарочито называю своего товарища по имени отчеству. Это только потому, что он являлся самым серьёзным и самым ответственным человеком из моего как ближнего, так и дальнего окружения.
Учился Толик совсем не в соответствии с перечисленными достоинствами, занимая не самую высокую ступеньку «ударника» в школьной градации успеваемости. Гораздо больше времени он уделял спорту, успешно занимаясь «большим» теннисом и входя в юношескую сборную города по волейболу. В какой-то момент ему понравился бадминтон, в котором он получил даже звание «мастера спорта», что в то далёкое время соответствовало высокому достижению в физической культуре. Наверное, я, будучи перворазрядником по вольной борьбе, больше всех глумился над своим другом, называя его приверженцем игры, которой занимаются дачники на пляжах во время курортного отдыха. По этой веской причине Толик, чуть ли не силой, затолкал меня в спортзал, где проходили его тренировки и, не без насмешки, вручил мне бадминтонную ракетку. Оказалось, что подсмеиваться было не над чем. Когда он заставил меня поиграть в пляжную игру, при этом с быстротой молнии посылая быстровращающийся белый волан то в дальний угол корта, то под сетку, делящий его на две половины, я, привыкший к изнурительным борцовским состязаниям, уже через несколько минут покинул площадку. Вслед мне летели слова Толика: