. Через мои руки прошло свыше 30 миллионов, т. е. я в получении их всегда расписывался, но деньги всегда поступали к кассиру, который и отвечал за кассу. Если и бывали такие случаи, когда деньги из-за отсутствия кассира принимались либо бухгалтером, либо мною, то по возвращении кассира эти суммы всегда передавались ему же без всякой подписи, т. к. дело бухгалтера было следить за поступлением этих сумм в банк.
Но я не могу не возмущаться, когда в стенах Торгпредства распространяются такие слухи, которые бросают на мое имя тень. Вы заставляете меня менять советскую службу на частную; я это делаю, тем более, что частная фирма лучше оплачивает наш труд и осторожнее относится к чужому имени. С. М. Литвинов[107].
Савелий туманно объяснял свои злоключения доносами и интригами, которыми, мол, только и живут во всех советских учреждениях. «Мне это надоело, – рассказывал он позднее, – и я ушел, послав соответствующее заявление во Внешторг. Брат за это упрекал меня»[108]. Оставив службу – а торгпредство утверждало, что его уволили за «злоупотребление доверием», – и отказавшись вернуться в СССР, Литвинов-младший, по данным ИНО ОГПУ[109], связался с «шибером» Давидом Капланским, приобрел в Берлине квартиру за 7,5 тысячи долларов и учредил общество «световой рекламы», но… прогорел[110]. После этого он зарабатывал на посредничестве между германскими фирмами и советскими хозяйственными организациями, о чем уже в ноябре 1928 года, чрезмерно преувеличивая влияние Савелия, напишет эмигрантский журналист И. М. Троцкий[111]:
Первые деловые шаги к торгпредству лежали тогда через порог частной квартиры Литвинова младшего. Это не было секретом ни для дельцов, ни для торгпредства. Литвинов младший служил как бы предварительной контрольной инстанцией для крупных сделок. Даже грозный Ройзенман и Кон[112], ревизовавшие недавно торгпредство и раскассировавшие значительную часть сотрудников и служащих[113], не рискнули посягнуть на брата замнаркоминдела. Авторитет Валлаха казался нерушимым. «Замком[иссара]» Литвинов, будучи в августе в Берлине, своей близостью к младшему брату всемерно укреплял его позицию в торгпредстве. На официальных приемах у [полпреда] Крестинского[114]Литвинов младший неизменно присутствовал, обрабатывая именитых гостей от промышленности и финансов. И, хотя его немецкая речь оставляла желать многого, германские деловые люди, заинтересованные в поставках советской власти, внимательно к нему прислушивались. Русские же эмигранты, из сомнительного деляческого мира, на него положительно охотились