У меня затряслись руки, до этого я никогда не слышала ничего подобного. В эту минуту зашла мама и я нервно, будто меня уличили в каком-то проступке, бросила газету обратно в мусорное ведро. И снова села за стол. Но мне уже не хотелось есть. Я смотрела на маленький кусочек, оставшийся от целого круассана в моей тарелке, который уже не казался таким аппетитным. Пропало ощущение его завлекающего запаха и показалось, что даже солнце, скорбя, зашло за тучи и вокруг потемнело. Мама заметила моё состояние и спросила: «Дорогая, что с тобой? Почему ты недоела? Невкусно? Тебе не понравилось?». Я не сразу её расслышала. Она переспросила: «Дорогая?!».
– А.... что? Нет, всё вкусно, мамочка, спасибо просто я уже наелась.
– Что с тобой? Ты какая-то странная!
– А, ничего всё хорошо, – задумчиво отвечала я. Почему-то мне не хотелось говорить маме про то, что я узнала. Сейчас понимаю, что зря. Надо было всё с ней обсудить, она бы меня успокоила, помогла бы справиться с теми страхами, которые вызвала эта новость.
– Посмотри лучше, какую красоту я принесла! Можешь попробовать, но только несколько штучек! Я собираюсь испечь ягодный пирог! – продолжала она, пытаясь меня развлечь и развеять.
– Нет, спасибо, я лучше пойду погуляю, – и вышла на улицу.
Видимо, я хотела поскорее забыть об этом, поэтому ничего не сказала. Но как назло, ничего не получалось. Для моей нежной детской психики это был сильный удар. Я бродила по цветущему июльскому саду, но не замечала его красоты, и всё время думала об этой несчастной девушке. В голове моей проносились мысли: «Как же ей было страшно, тяжело и больно! Бедняжка! Как жесток этот мир!». Побродив так пару часов, я села под яблоню, это было моё любимое место, и заплакала. Та яблоня казалась мне тогда несокрушимым пристанищем, охраняющим все мои самые уязвимые раны и чувства. Никто из взрослых не заметил моих слёз. Все они были озабочены каждый своими, более важными для них делами. Бабушка болтала с соседкой. Она, кстати, быстро забыла эту новость и уже вовсю хохотала и шутила. Мама хозяйничала на кухне, её уже не волновала странность в моём поведении, надо было готовить обед, потом ужин. А у папы были свои заботы, вышел новый детективный сериал, как всегда, с закрученным сюжетом. Он говорил: «Пропустишь одну серию, потеряешь суть и не поймёшь, что к чему». А я плакала. Меня переполняли разные чувства: сожаление, сопереживание, сочувствие, страх и всё больше нарастающая злость. Это был тот самый день моей жизни, когда я впервые испытала презрение к мужчинам.