Вера не могла поверить, что это Аска…
Неужели девушка доведена до такой степени безумия, что пошла на такой поступок? Зачем? Спустить пары? Какая могла быть у нее цель?
Вера стояла в очереди и между терзающими ее раздумьями пыталась приобрести электронный билет через приложение в телефоне. Мысли об убийце не давали сосредоточиться на цифрах ее банковской карты. Она вводила номер, но все промахивалась, перед глазами мелькал окровавленный нож, зажатый в пальцах, обтянутых черными перчатками. Чем ближе к дверям она подходила, тем ярче в ее сердце цвела паника. Она не могла смотреть на стоящих перед ней людей, слышать тех, которые без умолку болтали и смеялись позади нее.
Ей казалось, что все они мертвецы, их часы сочтены, а фото поставят в черные рамки под венками в торце здания. Хотелось позвать Эмиля, поговорить с ним. Но нельзя.
Наконец она ступила с солнцепека под навес зонтиков у дверей, потом за порог здания, и дальше очередь пошла бодрее. Вот ленточный транспортер с рамой-металлоискателем для поиска запрещенных предметов. Сотрудники музея в черных спецовках с белой надписью «сегуридад» на спинах, что значило «охрана», просили оставить зажигалки, санитайзеры-спреи, бутылки с водой и слишком крупные сумки. Иные туристы являлись в музей прямо с чемоданами, и их отсылали в камеру хранения. Вера прогнала через сканер свою крохотную полупустую сумочку от «Эрме», и ее пропустили.
Оказавшись после слепящего солнца в помещении, Вера почувствовала головокружение, перед глазами заплясали цветные пятна. Она стиснула зубы и стала оглядываться. Круглые колонны розового мрамора, информационная стойка из серого камня, плакаты с изображением картин, что находились сейчас в музее на выставке, куча входов-выходов, широкоформатное остекление, кусок красной стены, на ее фоне огромная статуя обнаженного мужчины, готового ринуться в бой, за его ногу цеплялся похожий на Пифагора полулежащий старик. Эмиль велел ждать здесь.
Слева от мраморной скульптуры, которую оттеняло ярко-красное, как кровь, полотно крашенного гипсокартона, располагался ряд лакированных скамеек. Вера подошла к статуе, делая вид, что любуется ею. Это была работа знаменитого испанского скульптора Хосе Альвареса Куберо, творившего в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого веков. Его имя было выведено на мраморной плите под самой скульптурой. Вера уже не помнила, откуда она знала его. Может, Зоя рассказывала, может, Юбер или Даниель… Воспоминание о Даниеле больно резануло сердце. Название композиции написано рядом, такими же крупными буквами и ровным шрифтом, как имя автора. И перевести его было легко: «Оборона Сарагосы». Слово «оборона» и на испанском, и на французском писалось почти одинаково.