Принесли харчо. Толя попробовал ложку. Как обычно, на высоте. Горячо и терпко. Он любил густые наваристые супы. Выпил и решил не спешить. Пусть остынет немного. Ну и что с того, что начальство должно придти? Что, в баре нельзя сидеть людям со слегка отрихтованным лицом? Покажите это в правилах советской торговли. Нету, нету таких правил. У нас, как думал Толя, в советском обществе все равны. Ну, или почти все. Толик прочёл в машинописной копии роман «Скотный двор», поэтом мог размышлять достаточно критически. Да, жизнь несправедливая штука. Порой чересчур. Он очень хотел вырваться из монотонных будней, как он сам про себя называл начало своей жизни. Родители, инженеры с «Кировского завода», рядовое детство, школа, кружки. В начале авиамоделизма, потом секция самбо в ДК на Стачек. Всё прилично и традиционно, как в миллионах советских семей. Маленький Толя думал, что это и есть такая нормальная жизнь, имеющая, конечно, свои огорчения, но в целом радостная и уютная.
Всё изменилось, когда Толе было 13 лет. К ним в гости приехал двоюродный брат отца, энергичный моряк торгового флота. Шумный, весёлый, человек – праздник. Таким его запомнил Толя. Больше он никогда его не видел. И в семье старались говорить о нём вполголоса. Двоюродный брат оказался невозвращенцем, дезертиром, как презрительно говорил папа. В Марселе брат сошёл на берег, и больше и не вернулся на корабль. Через два дня поисков капитан и команда узнали, что он попросил политического убежища и французы его предоставили.
В общем, про дядю старались не вспоминать.
Его приезд запомнился Толику надолго, если не навсегда. Дядя подарил отцу моднейшие расклешённые джинсы, маме японскую синтетическую блузку. Толя поучил в подарок игрушечный пистолет, тяжёлый, с крутящимся барабаном. К нему прилагалась коробка пистонов, которые надо было вставлять в барабан, как настоящие патроны. В общем, дядин визит был сравним с визитом инопланетянина. Они курили на кухне с отцом ароматный «Camel» и говорили о неслыханных до сей поры вещах. О немецких машинах, о том, что каждый работяга в ФРГ или Франции может себе позволить отпуск на испанских курортах. Толик слушал сначала недоверчиво, а потом, очарованный убедительной речью папиного брата, заворожено. В школе им говорили абсолютно другое. Про «загнивающий Запад», про постоянные кризисы и агрессии империалистов. А здесь был свидетель той, далёкой жизни, и рассказывал абсолютно противоположные вещи. С того дня в Толину голову закрались очень сильные сомнения. Хотя папа и говорил, что работать надо везде и при любом строе, что «там» жизнь тоже не мёд, но Толик начал сомневаться.