«Вот же гад! – подумала я. – Нужно было разрешить моему раненому ему ноги выдернуть. И язык заодно».
– Чего ты хочешь? – спросила хмуро.
Он снова облизнул губы.
– Ночь. Всего одна ночь. Сегодня. И я к тебе больше близко не подойду.
Я крепче сжала ручку ведра. Как же хотелось проклясть парня прямо здесь и сейчас. Но если правда, что инквизиторы поблизости рыщут, то проклятие они за версту почувствуют.
– Решай, – прогнусавил Боел. – Я тебя вечером в доме Линды ждать буду. В крайней хате. Я часто там ночую. Так что думай… Не придешь, жди поутру ищеек. Заодно и тебя проверят. А то уж слишком ты умная травница. Может, в тебе какой другой дар есть.
«И почему я до сих пор не прокляла его?»
– Пошел вон, – сказала я и направилась к крыльцу.
– Вечером, на закате, – тихо сказал парень мне вслед. – Решай сама. Я подожду до вечера.
Я вошла в дом и устало вылила воду в котел.
Покосилась на раненого. Он спал. Я вздохнула и начала делать новое зелье.
Сегодня Изарт смог встать и даже прогулялся перед домом. Недолго. Мне казалось, он пытался колдовать. Я ощущала легкие вибрации силы. Но силы не обычной: горячей, такой, словно бы костер рядом горел. Вернулся он злой и весь в поту. По лицу бежали капли. Он слегка покачивался.
– Тебе не стоит так напрягаться, – подметила я, оценив его обессиленный вид.
Изарт глянул на меня раздраженно.
– Ведьме не стоит учить, что мне делать.
– Ты не здоров, – упрямо повторила я, пропустив мимо ушей презрительное «ведьме».
– Ты не представляешь насколько, – хмуро выдал он и глянул на мой чан. Поморщился. – Давай свое зелье. Ты ведь мне его варишь?
Я кивнула. Он вернулся на свою скамью и сел, вновь прикрыв глаза.
Я нарезала хлеба, густо намазала его маслом и налила в глиняную чашку похлебки из тертой муки.
– Садись, поешь для начала. Тебе не только зелье нужно для выздоровления, но и физические силы.
Он приоткрыл глаза, глянул на поставленную на стол еду. Вздохнул и поднялся. Подойдя ближе глянул в тарелку и насмешливо фыркнул:
– Это еда?
Мне даже стало обидно.
– Извините, куропаток и заморских яств не держим.
– Не обижайся, ведьма, – в этот раз он сказал вполне миролюбиво и сел на деревянную табуретку. – Это я от собственного бессилия злюсь.
Я внимательно посмотрела на раненого. Он больше ничего не говорил. Молча съел все, что я предложила, и зельем запил. После чего вернулся к скамье.