– Кролик, – крышка выпала из рук и приземлилась подле цветного банта.
– Я же говорила, плюшевый заяц!!! – подпрыгнула дочка.
– Серый кролик. Жи- жи- живой кролик… – выдавила Поэтесса.
Обитатели квартиры, в том числе и муж Поэтессы, удивлённо склонились над подарком, обступив коробку. Легкий ветерок лукаво шевелил пёстрые шторы на окне, отразившемся в зеленых блюдцах звериного взора. По стеклу, назойливо жужжа, ползла толстая чернобрюхая муха, грозно переставляя волосатые ножки.
Существо продолжало изумленно разглядывать склонившихся над ним зрителей. Привстав на мощные задние лапы, оно оперлось о край коробки и высунуло на свет усатую вытянутую мордочку.
– Ма-а-о, ма-а-а, – пискляво, но убедительно поздоровался новый жилец многоэтажки и ловко выпрыгнул наружу.
– Котёнок! – присела на край дивана Поэтесса.
Поднялась невообразимая суматоха.
– Ура! Отныне у нас будет живой котёнок! – выплясывала радостный танец дочка, быстро переступая ногами вокруг сжавшегося в комочек полосатика.
Эти беспорядочные, далеко не балетные па больше походили на ритуальный обряд дикарей племени Мумба-Юмба после удачной охоты на бизона. На всякий случай, котёнок посильнее втянул голову и поджал хвост. Участвовать в плясках ему почему-то не хотелось.
– Он же ничего не ел, – разумно рассудил муж и, убежав в кухню, застыл в позе мыслителя у распахнутого холодильника.
– А чем питаются котята? – пытался вспомнить что-нибудь из далекого юннатского детства. И ухватил палку вареной колбасы.
– Молока ему налейте, молока. Столько времени в духоте, – подала голос Поэтесса.
Благоразумно решив не дожидаться окончания представления, полосатик запрыгнул обратно в картонное убежище и забился в угол. Однако, атмосфера всеобщего обожания и безмерной нежности накрыла его и здесь. В коробку медленно вплыло блюдечко с белой ароматной жидкостью.
– Пей! Пей, глупыш! – настаивала дочка, пододвигая блюдце к котенку.
– Мао, – коротко ответил новый жилец и сильнее прижался к стенке коробки.
– Да отойдите вы все. Видите, животное напугано.
На цыпочках, медленно пятясь, дочка и муж добрались до дивана и уселись рядом с пытавшейся собраться с мыслями Поэтессой. Втроем они затихли, устремив взоры на дрожащее существо. В коридоре гулко тикали часы, отсчитывая тягучие, как липовый мёд, минуты нового времени.