Кафедеральным бобрицам не легко приходилось, чтоб привлечь избалованного женским вниманием уже начинающего подплешивлеваль верблюдозубого доцента Ростислава Комаровского, которого почти заарканила интригантка Иллионора Мухина.
Три грации не могли прийти в себя от того факта, что на последней корпоративной вечеринке Мухина полетела за Комаровским в уборную и аж на 30 минут замуровалась с ним там один на один!
Что там с ним делала Цекатуха, даже страшно представать.
Только Комаровский вывалился из уборной страшно пошарпаный, помятый и без очков.
Пошатывающейся походкой доплелся до стола и рухнул пред очами четырнадцати оскандаленных коллег, застывших в позах Медуз : кто с рюмкой, кто с вилкой, а кто с недожеванной киевской котлеткой.
За ним прижжужала наглая Цукатуха, похотливо улыбаясь пухлыми гилерованными губами-сосисками с размазанной по ним помадой цвета переспелой помидоры.
Сквозь толстенные линзы припудренных перхотью старомодных очков, завкафедрой удалось рассмотреть помидорный расскрас на штанине доцента.
От увиденного старая и благонравная дева пошла бурыми пятнами.
Интересно, и шо она там себе напредставляла?
Из разговоров подруг Падик понял, что
у них на кафедре иностранных языков ещё водился какой-то сморчек мужского пола- слесарь Анатоль. Но он не подходил по интеллектуальному уровню глубоко образованным кандидаткам всяких наук и поэтому на него никто особо не охотился.
В сладком дреме и за раздумьями время лениво перетекло поближе к ужину.
Во входной двери послышался скрежет ключа и на пороге комнаты появилась Виолетта Леопольдовна.
О Боги! От увиденного у Падика в организме встало дыбом все, что могло только стоять или торчать!
От скромной Виолетты не осталось и следа.
Перед ним стояла настоящая женщина-Вамп в боевой расскраске: с выщипанными усами, с угольными бровями торчащими колом и с исколотыми губами: даже не сосисками, а сардельками пятого размера, покрытыми чем-то липким и блестящим.
Виолетта Леопольдовна явно готовилась к чему-то страшному!
-Ты тут все лежишь и нежишься, дорогой Падишах, ну как тебе я ? молвила вошедшая.
Ответа не последовало.
От увиденного Пад оторопел и не мог пошевелиться.
На следующий день была суббота, день чаепития и сплетен с подругами.
Виолетта кашеварила на кухне подпевая себе под нос песню Джо Дассена: