Протоиерей Иоанн Смирнов преподавал Закон Божий в Константиновском начальном училище. В нем с 1904 по 1909 год учился юный Есенин. В училище помимо Закона Божия преподавался и церковно-славянский язык, учили читать Евангелие, написанное на этом языке, и переводить его на русский. Каждому ученику выдавали «Учебный часослов». Темы классных сочинений были не только чисто крестьянские, будничные («Сенокос», «Трудовой год», «Выгон скота»), но и духовные («Храмовый праздник», «Путешествие в Богословский монастырь», «Встреча Пасхи», «Троицын день»).
В сборнике «Сергей Есенин и русская школа» О. Л. Аникина пишет: «Русская школа давала не только первоначальные знания, но продолжала наравне с храмом и семьей формировать духовный мир ребенка, основанный на православных ценностях».
Учился Сергей Есенин с охотой. Его одноклассник Н.П. Калинкин позднее рассказывал, что Сергей был одарен ясным умом, на уроках отвечал бойко, особенно когда декламировал стихи Некрасова, Кольцова, Никитина. Но и спрашивали учителя с Есенина больше, чем с других учеников.
Однако при всей строгости школьного обучения и религиозного воспитания Сергей рос обыкновенным озорным мальчишкой, добрым, веселым и смелым.
Не боялся он и страшных суеверных слухов распускавшихся по Константинову.
«Однажды у нас зашел разговор о колдунах, – вспоминала Екатерина Александровна, – Разговор зашел потому, что бабы стали бояться ходить рано утром доить коров, так как около большой часовни каждое утро бегает колдун во всем белом.
«Это интересно, – сказал Сергей, – сегодня же всю ночь просижу у часовни, ну и намну же бока, если кого поймаю».
«Что ты, в своем уме?! – перепугалась мать. – Ты еще не пуганый? Разве можно связываться с нечистой силой. Избави Боже…»
Вечером Сергей пошел к часовне. Мать упросила его взять с собой большой колбасный нож, на всякий случай. На рассвете Сергей вернулся домой, бабы-коровницы разбудили его у часовни, так как он проспал всех колдунов».
«И учителя, и мы, ученики, – говорил Калинкин, – любили Есенина за его прямоту и веселый нрав, был он среди нас, как говорится, первый заводила, бедовый и драчливый, как петух».
«Расступись, мелюзга, идет «Монах» – или грудь в крестах или голова в кустах» – гаркал он в минуты мальчишеских потасовок.