«Будет очень забавно, если я умру от яда,» – я усмехнулся про себя. Атем временем вождь поднял руку, и все остановились.
– Сегодня этот человек изопьет сок Великого древа! – громко произнес он, и остальные иные начали громко улюлюкать. – Ла'ан, – Избранник Угла повернул голову к своей дочери.
Девушка кивнула и пошла в сторону древа, которое вблизи оказалось гораздо страшнее, нежели издалека.
«Ну и мерзость!» – подумал я, когда понял, что у него нет коры. Вместо этого у древа была кожа, которая, как и иные племени Детей угла, тоже была покрыта наростами и струпьями.
И из них так же сочилась эта тягучая и липкая жижа, которая дурно пахла.
«Надеюсь, мне не это нужно будет пить,» – подумал я, и меня аж передернуло от отвращения.
Меж тем, иная подошла к основанию древа и, достав из ножен клинок, вонзила его в кожу-кору древа. Из раны тут же начала сочиться темная жидкость.
Аккуратно подставив под ниспадающий ручеек чашу, иная начала наполнять ее. Закончив, приложила к ране руку и что-то прошептала. Мгновение – и порез на коже сросся.
– Вперед, – меня довольно грубо толкнули в плечо, и я чуть не упал в жижу.
Я обернулся и увидел того самого иного, которого я ранил. На его лице появилась мерзкая ухмылка. Видимо уже представил, как мой труп кидают в жижу, где я сгнию.
Ну уж нет.
Вот только дайте мне пережить это и я…
– Держи, – поток моих мыслей был прерван Принявшей разложение.
Иная протянула мне чашу, и я, взяв ее, заглянул внутрь. И то, что я там увидел, мне очень не понравилось.
– Пей! Пей! Пей! – начали скандировать Дети Угла.
Я огляделся по сторонам.
Помощи было ждать неоткуда. Я сделал глубокий вдох и поднес чашу к губам.
– Пей! Пей! Пей! – продолжали скандировать иные.
Я обвел толпу холодным взглядом, а затем закрыл глаза и сделал глоток.
Когда мои губы коснулись чаши и в рот попал сок древа, я едва сдержался, чтобы не застонать от боли.
Было такое ощущение, словно мне в горло попал кипящий свинец. Причем сама жидкость горячей как раз вовсе не была. Ноги подкосились, и я упал на одно колено.
Мышцы скрутило судорогой, и удерживать чашу в руках стало сложно, но я не выпустил ее из рук. Я пройду этот обряд и выживу, чего бы мне это ни стоило.
Дыхание перехватило и дышать стало тяжело. Легкие сдавило так, будто бы на грудь мне положили огромный валун, а сердце начало выдавать такой бешеный ритм, что казалось, еще чуть-чуть и оно вылетит из груди.