Снова сокол скользнул надо мною.
Значит, юность проведать пора.
Пожелтев от тяжелого зноя,
там стоит среди степи гора.
В ней казацкие спрятаны скарбы
над извилистой узкой рекой.
Мягкой синью, наверное, Нарбут
написал эту осень такой.
А с горы разглядишь очертанья,
будто лук, напряженной реки.
И поедут холодною ранью
на Азов на возах чумаки.
Я развею печали по ветру.
Ежевикой заросший курган
жертву примет для черной Деметры
красной кровью разодранных ран.
Для чего? Чтоб в ковыльном просторе
до конца позабыли меня.
Чтоб мешалось тяжелое горе
с легким золотом звонкого дня.
Чтобы степь – без конца и начала,
горизонт – на рогах у волов.
Чтоб лазурь, будто песня, звучала
со словами, а после – без слов.