Йогансен-фест кончился.
До поезда осталось часа полтора.
У гигантского памятника Ленину поздняя свадьба
готовилась запустить в теплое ночное сентябрьское небо
китайские фонарики счастья.
– Ну что, – предложил Сергей, – последние пятьдесят?
Вон там на днях открылась забегаловка «Папаша Хэм»…
Мы спустились в только что отремонтированный подвал.
Со стены нам улыбнулась большая нарисованная голова папаши Хэма.
По другой стене от потолка до пола свисал кубинский флаг —
минималистский вариант американского по числу звезд и полос.
Еще в один зал с баром вела похожая на трап лесенка
с поручнями из канатов.
Там галдела молодежь и мужской голос пел под гитару что-то в стиле рок,
но слов было не разобрать.
Сергей ушел в бар за водкой, а вернулся еще и с владельцем заведения.
– Любые ваши инициативы… – говорил ему владелец. – Мы открыты…
Он повторил «Мы открыты» раза три, и я догадался, что речь об
открытости художественным инициативам.
– Вот сейчас поют ребята, – продолжил он, – просто пришли с
улицы и предложили спеть.
Публике нравится, и нам нравится.
Он повел нас к барной стойке.
Вдоль всей ее боковой поверхности, как черный иконостас,
мастихином были написаны мужские фигуры —
некоторых я узнал сам, остальных подсказал наш Вергилий: