С моих слов записано верно - страница 24

Шрифт
Интервал
и выбросив остальное на поживу
хлопочущим, как неприкаянные души, чайкам.
Лежащее под водой
закованное в бетон
с осколком боли внутри.

Rockport, MA

в Рокпорте мертвый сезон
лето давно кончилось
до весны еще далеко
и ловушки для лобстеров
маленькие тюремные камеры из прутьев
лежат на пирсе без дела
закусочные закрыты
столики и зонтики втащены внутрь
думаешь доживут ли эти курятники
до солнечных дней
сейчас будто снова время первых колонистов
напряженного молчания
ожидания Божьего знака
перед лицом океана
в улочке на мысу
открыта сувенирная лавка
молча рассматриваю фигурки солдат
пряжки для байкеров
ухожу ничего не купив
хозяин с улыбкой напутствует меня
enjoy the rain![18]

«Long Island19 так называется…»

Long Island[19] так называется,
потому что ты долго летишь вдоль него.
Видишь песок, заливы, нитку дороги, мосты.
И, конечно, воду.
Слева она идет до горизонта.
Под тобой пустота,
слово «прощай».
Оно держит тебя над океаном,
как ветер, что всегда сквозит вдоль берега,
подымает вверх новых чаек
и бросает старых в песок на корм крабам.
А ты летишь на три веселые буквы,
впереди пересадка в JFK[20],
и вода холодно блещет, как прощальный поцелуй.

Спас

и понемногу на память пришло
ветер с песком
серой волны искрошилось крыло
о волнолом
галька раскосою тысячей глаз
видела двое
праздновать Спас
вышли к прибою
голый простор карандаш да мелок
только в фаворе
желтого солнца вмешан глоток
мышцею моря

Вроде «Заповiта»

прабабушка моя рожденная на Днепре
отдыхает в земле предгорий
я же когда умре
хочу видеть море
в каталонскую лег бы степь
сетками разгороженную
под прибоя бас чаек рэп
 оригинал тоже мне

Крым

«чтоб чубатая сохла трава…»

чтоб чубатая сохла трава
чтоб скрипела арба
чтобы бритой луны голова
покатилась с горба
я иду без тропы
в позднем свете
там где ветер полынь
море ветер

Феодосия

что кончается день и тоска
оскудевшего зренья
озарила на миг облака
и теперь без сомненья
на лазурную рябь
став у берега в пасти
сине-серых оттенков корабль
это счастье
промолчи
ветерок
сдует голос как пену
словно ящер в лучах греют бок
генуэзские стены

Коктебель. Разговор о Данте

Что кузнечик – модель ассирийца,
мне сказал Мандельштам.
Муравьев беззаботный убийца,
к лучшим в мире холмам
я пришел посмотреть перемены
синих волн, как терцин или терций,
чтобы голос влепила сирена
прямо в сердце.
1996

Ялта

чуть кружится голова
зелена твоя трава
Следующая страница