Она покачала головой и осторожно развязала узелок на повязке, стащила ее с плеча и ахнула.
– Ходан! Почему ты…
– Если бы посчитал нужным – попросил, так что молчи и делай свое дело.
Лития нахмурилась, но спорить не решилась. Я знал, что рана глубокая и достаточно серьезная, и к тому же нож был отравлен. А так решил лишь потому, что после удара меня мутило минут тридцать. Раны затягивались быстро, пусть и не так, как хотелось бы, а яд для меня нужно было подбирать долго – не каждый мог подействовать. Лития осторожно промыла рану вином, я зашипел, но не пошевелился. Тетя взяла бинт и наложила его на рану.
– И все же я думаю, что рана серьезная…
– Серьезная? Да ты что? Это же царапина! – ответил я.
– Как знаешь. Без врачей на твоем теле появится очередной шрам.– Тетя легко дотронулась кончиками пальцев до шрама на груди, на рельефном животе, на левом предплечье. Те, что были на спине и ногах, она не заметила и хорошо. Ведь один из них тянулся от внутренней части бедра до лодыжки.
– Не он первый, не он последний. А со старыми шрамами ничего не сделаешь.
– Ошибаешься, – тихо сказала тетя и вышла из комнаты.
Я был уверен, что ответ ее неоднозначен. Никогда не рассказывал о своей жизни, прошлом и теперешнем, порою врал, а еще лучше – молчал. И мудрая Лития это явно понимала, не глупа была.
По телу пробежался холодок от воспоминания о кошмарном сне, и меня пробрало. Не просто так сновидение сошлось со словами Литии. Кто-то пытался меня предупредить. Я закрыл глаза и посмотрел в будущее. В нем видел тысячи людских жизней переплетенных меж собой. Одна нитка сияла желтым, друга красным, третья синим, и лишь одна, что была потолще, черным, словно дымящимся, цветом. Это была моя судьба. И пока она мне предписывала лишь рынок, капусту и койку. Смерти и опасности я не видел. По крайней мере, на сегодняшний день. Но все же я обострил чувство опасности и откинулся на подушки. Закинул левую руку за голову. Девчонка тут же прижалась к моему боку и положила голову на грудь. Я закрыл глаза, но сон не шел. К счастью, вскоре через маленькую щель между плотными шторами стал пробиваться серый свет. Буря на улице не утихла.
Не сильно горя желанием это делать, я разбудил куртизанку и встал с постели, стараясь не обращать внимания на пчелиный рой, что поселился в моем правом плече. Девушка восхищенно смотрела на меня, обнаженного. Я невозмутимо натянул на себя кожаные коричневые штаны, замшевые сапоги с мягкой подошвой, и непривычную свободную льняную рубаху, чтоб не зажимала рану. Метнул взгляд в сторону куртизанки, и та поспешно вскочила с кровати и, дрожа, начала одеваться. Заметив, что у нее не получается зашнуровать простое бледно-розовое платье, я подошел к ней. Она вздрогнула, но позволила взять шнурки и затянуть корсет. Девушка собрала волосы в хвост и посмотрела на меня. Я ни разу ей ничего не сказал. Сначала она пыталась со мной разговаривать, но потом прекратила свои попытки.