Сын этого тогда не понимал…
Ах, если бы талант сын развивал,
То, несомненно, фаготистом бы хорошим стал.
Печально, но его отец, по недомыслию, как-то сказал,
Что музыканты, мол, обслуживающий персонал.
Как опрометчиво отец роль музыканта перед сыном уронил!
Зачем? Быть может, и отец хитрил?
Только в затмении ума можно подумать, уж поверьте,
Что музыканты, которые в концерте
Вновь музыку великую как будто из небытия творят,
Кого-то обслужить хотят!
Духовный человек приходит в филармонию как в храм.
Ну, а невежда поклоняется другим богам…
Сын становился легкомысленным: он начал всё высмеивать,
Над всем подшучивать, всё опошлять.
Юмор, не знающий ограничений,
Становится цинизмом и его уже не обуздать!
Цинизм же начинает всеми ценностями общества пренебрегать,
Он честь и благородство в человеке презирает.
С любовью он не совместим: цинизм любовь уничтожает.
В консерваторию сын всё же поступил.
Профессор на него надежды возлагал,
Но сын специальностью пренебрегал:
Программы минимальные играл,
Как будто экономил силы,
И ожиданий он не оправдал…
Как на беду, отец водить машину сына научил,
И сын его перехитрил: без разрешенья в гараже машину брал,
Частным извозом занимался – деньги добывал;
Быстро смекнул, что выгоднее шоферить,
Чем заниматься на фаготе и на репетиции ходить.
Но вера в деньги – это вера в пустоту,
Надо в талант, в призванье верить и в свою мечту.
На классных вечерах в консерватории сын не играл,
На конкурсы профессор никогда его не выставлял
И перспективным больше не считал.
Сын просто срок для получения диплома
В консерваторских классах отбывал…
Играть в оркестре не любил. Что можно там любить?
Там невозможно обмануть, словчить, схитрить.
Там нужно указанья дирижёра выполнять
И музыку точно по нотам исполнять,
Нельзя ни спрятаться, ни притвориться —
Только талантом и трудом
Успеха можно там добиться.
Московская консерватория была для многих
сказочной мечтой.
Учиться здесь – значит войти в мир неземной,
Войти в мир музыки и музыкантом стать,
И жизнь великой музыке отдать.
Мы входим в Большой зал консерватории как в храм,
И чудо вечной музыки снисходит к нам.
После концерта покидаем мы храм музыки
с очищенной душой…
Сбежать отсюда добровольно может лишь предатель,