Когда стирка окончилась, крышка открылась, и обессиленный, но выжатый Тишка выпал наружу.
– Ой… ай… ый, – стонал домовёнок.
Тишку было не узнать. Рубаха была, как оказалось, не тёмно-красная, а ярко-красная. Лапти были не замызганные грязные, а жёлтые. Волосы у Тишки были не пепельного цвета, это была давно не стриженная соломенная копна. Сам Тишка, как оказалось, был не чумазым, а очень симпатичным стосорокалетним молодым домовёнком.
Повздыхав, Тишка доплёлся до сундучка, достал из него веник и совочек.
– Ничего, я всё уберу, – он даже нашёл в себе силы погрозить Димедролу.
Несколько раз взмахнув веником, обессиленный Тишка упал. Шутка ли – столько убегать от пылесоса, а потом стираться? Но даже в таком состоянии – лёжа – Тишка пытался подметать и ворчать:
– Врёшь, не возьмёшь, энто я тебе возьму.
– Тебе разве не говорили, что принимать душ надо без одежды? – раздался уже знакомый голос. Но кто это? Тишка после стирки плохо соображал. Он с трудом приподнял голову, увидел… белые лапы? Всё, что он смог сказать, это:
– Бр… бррррр… брысь, Димедрол, – ему показалось, что это были кошачьи лапы. Сам кот был чёрным, но лапки и пятнышко на груди в виде галстука у него были белыми. У Димедрола, кстати, ещё и правое ушко было белым, словно шляпка на него надета. Правда, ушко было немного порванным, но это последствия стычки с дворовым котом Моськой.