Всё погибло, а фрески остались.
И сияют в пространстве, где свет
Выше неба, прекрасней печали —
Той, какой в жизни суетной нет.
Там, у Вологды, шли мы по трассе
Долго-долго по русской земле,
Чтоб глаза целовали и гасли,
Будто были полжизни во мгле —
Столько сини небесной, что стала
Очертаньями ликов святых,
В нас слезами у сердца металась —
Дионисий, великий, лети!
Дольше эха – не краски, а звуки,
Словно ангельский сказочный хор.
Бог рыдал, Он объятия руки
Над садами земли распростёр.
В вышине из светлейшего круга
Эхо падало птицей в купель.
Жить и плакать – какая разлука
Здесь, во мне, основалась теперь.
Как Он там, с нераскрытою книгой,
Посмотрел с золотой высоты,
Будто с плата меж окон низринул
Всех веков письмена и мечты.
И объял крестной славой терновой.
Наши слёзы стереть, что видны,
Богородица в схиме вишнёвой
Плат живой подала со стены.
Мы там были! Я помню – живая
Я стояла, почти не дыша.
Только слово: – О, Боже… – сказала,
И моя полетела душа.