Если в 2006-ом году я ухнула в пропасть, то в 2007-ом я в этой пропасти уже освоилась. Лейтмотив неразделённой любви остаётся прежним, однако на его фоне появляются вкрапления каких-то новых лиц, мимолетных чувств. Стихотворения этого периода больше похожи на маятник мечтаний, чем на истинный покой. Ритм становится жёстким, настрой – твёрдым. Проявляется какой-то болезненный оптимизм.
Я всё ещё смотрю вовне. Но попадающие в поле моего зрения люди, предметы, события – случайны, внимание на них не задерживается. Поиск, как действие, уже обозначен, однако цель его не ясна.
Создаётся впечатление, что на мир смотрю сквозь детскую игрушку «Калейдоскоп»: блестящий узор складывается и тут же рассыпается, перетекая в другой, который повторяет историю первого. Пожалуй, я играла тогда – в свою привязанность к прошлому, в желание быть радостной и счастливой. С каждым стихотворением во мне крепла иллюзорная уверенность в том, что для счастья достаточно только взаимной любви. Я жаждала получить её извне, не понимая, что любви, кроме как внутри меня, больше нигде и нет.
Там, в пропасти, я не смотрела по сторонам. Более того – не замечала себя. Всё моё существо являлось проводником слов, совпадающих друг с другом звучанием, веселя меня по пути.