Пока лежу на прохладной земле и пытаюсь взять все чувства под контроль, не могу не думать об одном тревожном факте.
Слишком рано. Это должно было случиться только ближе к утру, а я, в свою очередь, встретила бы приступ, лежа в постели, а не по пути на охоту. Какого черта это произошло сейчас? За шесть лет не было никаких временны́х сдвигов. Ни разу. И я не понимаю, что изменилось. Но в одном уверена на все сто процентов, ни к чему хорошему это не приведет. Проблема в том, что мне даже не на что опереться, ведь перед глазами нет чужого опыта. А мой собственный подсказывает, что эта ситуация – полное дерьмо.
Медленно открываю глаза. Мир все еще сияет, но не так ярко, как в первые секунды после принятия противоядия. Эффект продлится не меньше трех часов, и раз уж я оказалась за стеной, надо этим воспользоваться.
Выпрямляюсь, без резких движений принимая сидячее положение, краем рукава вытираю рот, поднимаю совершенно пустую фляжку, валяющуюся рядом. Захлопываю крышку и без труда цепляю ее обратно к карабину на поясе. Уверенно поднимаюсь на ноги, ощущая каждую налитую силой мышцу. Ни боли, ни дискомфорта нет. Тело полно энергией и рвется в бой.
Сглатываю противный кислый привкус, оставшийся после крошечного глотка спасительной жидкости, и глубоко вдыхаю, в стотысячный раз мысленно смирившись со своей незавидной участью. Отправляюсь к тайнику, до которого не дошла-то всего ничего. Забираю ножи и копье, после чего иду в сторону ручья. Шанс встретить там пару серых всегда выше, чем просто шастая по лесу. Понятия не имею, почему они всегда возвращаются к тем же местам, где когда-то были убиты, но мне это только на руку.
В данный момент охота последнее, чем я хотела бы заниматься, потому как тревожные мысли о наступившем слишком рано приступе никуда не делись. Но если не убить хотя бы одну серую тварь и не добыть обсидиановый диск, мне негде будет достать новую порцию противоядия, и следующий раз может стать последним в этой жизни.
Услышав плеск воды, замедляю шаг и достаю из специального крепления на поясе сразу пару метательных ножей. Мне даже не приходится особо напрягать все еще обостренный слух, чтобы расслышать предостерегающее рычание. Прекрасно.
Звук доносится не со стороны ручья, а из-за спины. На миг прикрываю глаза, сосредоточившись на всех чувствах, не утративших чуткости из-за того, что в крови до сих пор бушует мощнейшая дрянь, способная свалить с ног даже крепкого парня. Но не меня.