. Вот, по сути дела, и весь механизм так называемого демократического централизма.
Ленин, будучи автором этого механизма, хорошо его понимал и опасался, что без его пригляда дело может дойти до раскола в партии в результате подковерной борьбы ее лидеров. Свои опасения он продиктовал в конце декабря 1922 года. В этом документе, больше известном как «Письмо к съезду» или «Завещание Ленина»[9], он подверг критике своих соратников.
Опасность раскола он видел в двух причинах. Во-первых: «Наша партия опирается на два класса (пролетариат и крестьянство. – Прим. П. К.), и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения». Во-вторых: «…Основным в вопросе устойчивости… являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий[10]. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут».
В качестве панацеи от раскола предлагалось увеличить количество членов ЦК до 50–100 человек за счет рабочих, что называется, от станка, поскольку «за пять лет создали новый тип государства, в котором рабочие идут впереди крестьян против буржуазии»[11]. С другой стороны, это поможет побороть бюрократическое засилье путем улучшения аппарата, который, «в сущности, взяли старый от царя и от буржуазии», и «теперь с наступлением мира и обеспечением минимальной потребности от голода вся работа должна быть направлена на улучшение аппарата».
В споре «двух выдающихся вождей современного ЦК» Ленин был скорее на стороне Троцкого[12], поскольку в «Завещании» предложил «придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя в этом отношении навстречу тов. Троцкому», а в отношении его оппонента «обдумать способ перемещения Сталина с этого места (Генсека ЦК РКП (б). – Прим П. К.)[13] и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно – более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.». Впрочем, и Троцкому досталось на орехи, ибо он «чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела». В отношении других своих соратников – Каменева, Зиновьева, Бухарина и Пятакова – Владимир Ильич также не удержался от весьма едких замечаний.