Спустя несколько минут она позвонила снова, принесла свои извинения и сказала, что ей будет легче все изложить на бумаге, а затем прислать мне все написанное почтой. Письмо я так и не получил, хотя после того разговора прошло уже много времени.
Разговор о второй узнице гетто тоже возник случайно. Он удивил меня и тем, что касался хорошо знакомой мне женщины из круга моей родни по линии мамы. С этой женщиной мне нередко приходилось общаться в юности. Сколько подробностей из ее истории я мог бы услышать от нее самой.
Мог бы? А вполне возможно, что нет. Гадать сейчас вообще бесполезно, потому что со мной разговаривала ее дочь. Оказалось, что и ей мама поведала не так много о тех временах. А то, что знала, тоже не могла пересказать. Свои волнующие она хоть сумела изложить на бумаге.
Спустя несколько недель я их получил, и, почти не редактируя, приобщил к рукописи этой книги. И вдруг новый запрет. Трижды я пытался переубедить уже немолодую женщину, но она уходила от дискуссий под разными предлогами. Оба схожих случая заставали задуматься и вспомнить, что в Немирове часть хорошо знакомых мне бывших узников тоже тщательно скрывали свое пребывание в гетто в первые послевоенные годы.
Это можно было объяснить разными догадками. Девушки могли бояться злых ртов, которые приклеивали им ярлыки шлюх и немецких подстилок, почему и выжили. В разных видах продажности обвиняли и представителей мужского пола.
Больше больше всего боялись мести пособников оккупационного фашистского режима из местного населения. В главе 4-й первой книги было не случайно упомянуто убийство Юдко Урмана за свидетельские показания против полицейских, которые участвовали в массовых расправах с евреями.
Но, чем же в моем случае могли объясняться причины умалчивания того, что было? Тем более, что с той поры уже прошли десятилетия, а к умалчиванию прибегали уже не узники, выжившие в гетто, а и их наследники. Ученые видят в этом синдром проявления последствий катастрофы и в последующих поколениях.
К этому остается прибавить последствия геноцида сталинских времен. От них пострадал далеко не один миллион советских граждан. Евреи оставались под особым прицелом («Дело еврейского антифашистского комитета», «Дело кремлевских врачей-вредителей», формирование эшелонов для высылки евреев в Сибирь).