Скажем несколько слов о его личности. Как человек, Прудон был весьма противоречив, сочетая, казалось бы, несочетаемые качества. Личная скромность, аскетизм, и непритязательность совмещаются у него с некоторым тщеславием и наивно-мессианской самоуверенностью, безупречная честность в личной жизни, смелость и принципиальность в отстаивании главных для него идея совмещаются с реформизмом средств. Но сам он определил характер своей деятельности как: «непоколебимость принципов, постоянные сделки с людьми и обстоятельствами». Будучи лично непрактичным человеком, он разработал много конкретных и вполне приложимых к жизни социальных и экономических проектов (и утопических в том числе), а чуть позже забросил многие из своих проектов. В своей политической жизни был достаточно наивен и ошибочен, что можно увидеть на протяжении многих лет. Так, в июне 1848 года, он очень сожалел о своём бездействии в революционных потрясениях:
«Память июньских событий будет тяготеть вечным
угрызением на моей совести… Парламентская чепуха, в
которой мне пришлось жить, лишила меня всякого
понимания» – признавался в «Исповеди революционера».
(Впрочем, он искупил свою вину, выступил 31 июля в Национальном Собрании с гневным разоблачением буржуазии, устроившей июньскую бойню).
Позднее ошибочно занимал позицию в отношении президентских выборов, питал первоначальные иллюзии в отношении «социалистичности» режима Луи Бонапарта, и порой проявлял лояльность и законопослушность в отношении властей. Прудон был достаточно стоек и принципиален, но порой, его подводила собственная наивность, то он поддержал Наполеона III, то давал себя обмануть буржуазно-либеральной оппозиции. Но в конце жизни он понял, что свободолюбивая личность, должна следовать по своему пути, должна быть верна своим идеалам и убеждениям, независимо от внешних факторов. Связи со всеми лишениями, заключениями и эмиграции в жизни этого человека, трагично звучат слова, написанные незадолго до смерти:
«Мы умрём при нашей задаче, прежде чем взойдёт заря, о
которой мы мечтали. Пусть так. Мы пойдём вперёд без
надежды. Мы останемся верны нашему прошедшему, нашей
политической религии, нам самим. Мы будем помышлять о
наших братьях, умерших в изгнании, в тюрьмах и на
баррикадах…»
При всех ошибках и заблуждениях, компромиссах и уступках, Прудон лишь изменял детали и обоснование своих взглядов (ведь менялась сама действительность), но его основные убеждения были неизменны и лишь закалялись в борьбе. Русский биограф Прудона писал про него следующее: