– Поклянись, – потребовала мать. – Ну, своей жизнью ты не побоишься поклясться, а моею и подавно… поклянись жизнью отца.
Егор застыл в оцепенении, уставившись в экран телевизора, на котором крупным планом расплылось похожее на кота хитрое усатое лицо Миронова. Это был подлый ход. Он любил отца, и не хотел клясться его жизнью. Егор долго глядел в одну точку и молчал. Эта долгая пауза говорила сама за себя: он лжет, лжет от первого до последнего слова. Но потом он все же выдавил из себя: клянусь.
– Скажи: клянусь жизнью отца, – потребовала мать.
– Клянусь жизнью отца, – кисло пролепетал Егор. «Жизнью отца Вадика» – тут же проговорил он про себя.
– Ну что же, будем считать, что все было так, как ты рассказал, – сказала мать и ушла.
Вскоре отец купил то, о чем давно мечтал, на что копил – новую бордовую классику, «шестерку». В ней его и убили.
Сначала позвонили домой. Мать долго плакала в родительской комнате, потом уехала на опознание. Отца нашли (Егор узнал об этом позже), сидящим за рулём своей машины с заточкой в ухе. При нем был его газовый пистолет. Впервые в жизни Егор испытал животный страх и всеобъемлющую вселенскую, волчью тоску. Эти чувства были намного сильнее, серьезнее, реальнее всех других, которые до этого ему довелось когда-либо испытать. Безысходность. Одиночество. Разверзшаяся над ним черная, ледяная бездна, и он, маленькая беззащитная, безвольная крупинка в ее глазах.
Мать не говорила с ним об этом. Эта тема пугала их обоих, и они будто вычеркнули ее из своей жизни. Из общей, поступающей извне информации Егор узнал, что убийц так и не нашли, и что сама трагедия была непосредственно связана с отцовской бензоколонкой и рэкетом. Кстати сказать, о злосчастной бензоколонке мать тоже больше никогда не упоминала, кому она досталась после смерти отца. Позже Егор сам с собой додумывал, что отец, скорее всего, отказался платить дань, или не уступил свою долю бизнеса, но истинна так и не обнаружилась. И сейчас, через десять лет, Егор уже не слишком и помнил отца, его лицо, только общий размытый фон. Это был еще один призрак из прошлого, мрачный, печальный призрак.
Машину мать сразу же продала, и не только из-за того, что в ней произошло, а потому, что нужно было на что-то жить. Мать ни в какую не собиралась возвращаться в больницу медсестрой, и взяв из денег, вырученных от продажи машины, значительную часть, окончила дорогие престижные курсы косметолога, после чего устроилась в хороший салон красоты рядом с метро…