– Есть такой. Да только он сейчас у Тимура Маратовича, сын хворает у него.
– Мы и подождать можем, – отозвался Азамат.
– Ну, вон дом старосты нашего, ступайте, – указал старик рукой.
Жилище старосты и правда выделялось среди других домов: украшений побольше и ставни резные, и на воротах рисунок замысловатый.
Василиса в ворота постучала, да дверь сама отворилась, так они и зашли. Послышался небольшой шум, и они, не сговариваясь, пошли на звук.
Мужчина за углом дома рубил дрова. Весь уж и потом обливался, вокруг – щепки, а он всё равно как заведенный продолжал свое дело и что-то невнятное бормотал себе под нос.
– Здрав будь, добрый человек! – начала разговор, как обычно, Василиса. – Нам старосту надобно, Тимура Маратовича.
Мужчина остановился.
– Я староста, – воткнул топор в пень и, скрестив руки, окинул взглядом гостей. Человек он был роста среднего, волосы темные, короткие, борода. Лицо у него было выразительное и подвижное, но глаза казались безжизненными.
– Говорят, доктор из Уфы приехал, нам к нему надобно, а он у тебя.
– У меня, – кивнул он. – Да всё без толку! Пойдемте в дом.
Хозяин из Тимура Маратовича внимательный и строгий, потому сразу же велел, чтобы путникам подготовили и место для ночлега, и баню. Ну, а пока сели за стол отужинать с дороги.
Покуда пили чай, рассказал староста про болезни в деревне. Что скрывать? И так все знают. Хмурым был он во время беседы, но старался гостей лишний раз не огорчать своим настроением.
– Скажи, Тимур Маратович, можно ли будет твоего сына осмотреть? Может, я смогу чем помочь? – спросила Василиса, и староста поначалу несколько стушевался под ее взглядом. Словно жег ему лицо ее взор.
– А есть толк? Что ж ты, думаешь, что умнее лекаря городского?
– Некоторые мужчины мыслят, что женщинам думать не полагается, староста, – отодвигая от себя блюдце с чаем, сказала Василиса. – Но я знаю, о чем думаешь ты. За грехи ведь себя ругаешь, так? Как жена у тебя умерла, ты не помнишь, когда в последний раз намаз читал. Вот и коришь теперь себя за то, что происходит с сыном твоим да деревней…
– Ну, хватит! – он вскочил, ударив кулаком по столу. Зазвенела посуда, подпрыгнули блюда, а хозяин в один шаг подлетел к колдунье. Самир поперхнулся баурсаком, а Азамат сжал рукоять сабли.
– Ну, про жену… Слухи! Но мысли! Что ж они, на лбу у меня нарисованы? – и в глазах его Василиса наконец увидела долгожданные искры.