Когда у могилы никого не остается, я подхожу Илзе.
– Подойдем ближе?
Она кивает головой и медленно идет вперед. Иду за ней. Подходим к могиле, Илзе опускается на колени. Она захлебывается слезами. Я стою, как тень, не двигаюсь, не мешаю, ей нужно выплакать свои слезы. Вдруг она встает с места, подходит к надгробию и начинает рыть землю руками.
– Я должна ему сказать! Он должен знать! Он не может так уйти!
Не могу пошевелиться. Это напоминает мне себя, когда также рыл могилу сестры. Мое дыхание становится тяжелым, хватаюсь за горло, и уже не слышу, что кричит Илзе. Не найдя опоры, падаю на землю. Несколько раз бью себя ладонью по голове, прихожу в себя и вижу Илзе: она вся грязная, продолжает рыть землю руками.
– Ни-и-ил, простите меня!
Едва поднявшись, подхожу к ней.
– Илзе, тише-тише, успокойся, – прижимаю к себе.