Торговля шла в холле гостиницы. Нанятые коммерсантами продавщицы предлагали заграничным постояльцам товар, а я его охранял: сидел на диване и следил, чтобы посетители не утащили и не испортили развешенные на стене картины. За пропажу любой из них мне пришлось бы отдать «афганцам» сотню своих стипендий. Работа была несложной, одна проблема – туалет находился в соседнем зале. А как отлучишься?
Зато у меня был отличный вид из окна – на море. Многие ли петербуржцы видят море? Я видел постоянно. Правда, в конце осени оно замёрзло, и темнеть стало рано. Но я знал: там, в неподвижной ледяной темноте за окном, – море, и от этого мне было приятно.
Девушки-продавщицы, работавшие посменно, сидели со мной до 10 вечера. Они свободно говорили по-английски: «хелло», «сэнкью», «фифти долларз». Меня это восхищало.
Аня приехала в Петербург из Владивостока. Приветливая и красивая светлой деревенской красотой, она знала себе цену – на работу ездила на такси, что обходилось ей в ту же сумму, которую она зарабатывала. Иногда она уходила с рабочего места, чтобы посидеть в кафе с друзьями, дорого одетыми людьми в два раза старше её. Думаю, она искала в гостинице мужа. В такие моменты я подменял её на кассе, говоря «хелло» и показывая покупателям цену на калькуляторе. Аня знала всех звёзд, которые случайно появлялись в нашем холле, и, казалось, знакома вообще со всеми, кто живёт и работает в гостинице.
– Смотри, это пошёл Зверев! – мечтательно шептала она.
– Какой ещё Зверев? – удивлялся я.
– Ну, парикмахер же! Стилист, самый известный в России, – объясняла она.
Подумаешь, стилист какой-то, сердился я. Ножницами щёлкает – тоже мне звезда. Вот если бы он песни пел!
Другая продавщица, Тома, была студенткой. Кажется, грузинского происхождения. Худая, с огромными чёрными ресницами и афропричёской на голове. Я ей нравился, она часто угощала меня то пирожком, то конфетами. Пирожки я брал, но взаимностью ответить не мог. Однажды перед Новым годом она приехала ко мне домой с бутылкой вина и подарками. Я пригласил её зайти, но она клялась, что в качестве Деда Мороза объезжает всех своих друзей. И сбежала. Наверное, я должен был схватить её за руки, не отпустить и всё в таком роде. Но я даже не расстроился.
Потому что мне нравилась блондинка Лиза. Она тоже где-то училась, хотя искать работу по специальности не собиралась. Лиза мечтала уехать из России. Куда угодно, лишь бы там было тепло. Она не любила темноту, зиму и бедность. Лиза нежно улыбалась иностранцам, а на меня смотрела с дружелюбным сочувствием: у неё был шанс выйти замуж и уехать в райские земли, а меня ждали лишь морозы и термос с бутербродами.