Но по ночам Артёма мучили боли, он не мог заснуть – и до утра смотрел японские мультфильмы, успокаивавшие его.
Иногда к нему приходила бригада медсес- тёр и охранник. Они делали ему уколы, облегчающие боль. В госпитале были случаи, когда раненые, приходя в исступление от сжигающего их изнутри огня, бросались на медсес- тёр, требуя вколоть ещё, – поэтому без охранников сильнодействующие препараты не приносили.
Артём терпел. Он купил в интернет-магазине длинную подушку с изображением сексуальной анимешной девушки, и когда ему было слишком тяжело – лежал в кровати, обнимая эту подушку. Он был совсем ребёнком, и в то же время – бо́льшим бойцом, чем я.
– Я с детства много дрался. Учился стрелять, – говорил Артём. – Мы с парнями долго тренировались, прежде чем поехали на войну. А тебе-то это было зачем? Ты кто вообще?
И я думал: а правда, кто я такой? Зачем поехал? И вспоминал сцены моей стремительной, как выстрел, военной службы и длинную запутанную жизнь, в итоге которой попал в добровольцы.
* * *
Я родился в Советском Союзе, когда Украина, Грузия, Эстония не были отдельными государствами.
Это была моя большая страна. Великая мирная страна, выбравшая путь прогресса и справедливости.
Я гордился, что живу в ней. Верил, что скоро все в мире будут жить так же хорошо, как я. И не только на нашей планете, но и на соседних, и даже у самых дальних звёзд.
Это позже я начал читать журнал «Огонёк», который покупали взрослые, – и узнал, что живу плохо, что страна моя ужасна и преступна, правительство коррумпировано, в армии дедовщина, космическая станция проржавела, в продуктах нитраты и радиация, а все наши герои – на самом деле злодеи.
Спустя время я случайно наткнулся на старый мятый «Огонёк» – и поразился, сколько диких нелепиц и злобной ерунды опубликовано там. Но было поздно: моя великая мирная страна распалась на большие и малые феоды, вздорные, подозрительные и желающие друг другу смерти.
Я пошёл учиться на государственного чиновника, чтобы починить моё несчастное испорченное государство. Мне казалось, что правители не понимают, что делать. Ослеплены свалившимися на них народными богатствами, ставшими их личной собственностью. Я видел, что мы движемся не туда и придём к катастрофе, – но верил, что научусь, и всё сделаю как надо.
К концу обучения я разочаровался в этой идее. Понял, что во власти нет идиотов. Там всё понимают, и направляют страну к пропасти – намеренно, из алчности, эгоизма и ложного мессианства, уверенные, что успеют сбежать, и даже будут обласканы западными хозяевами за выполнение важной исторической миссии. «Русская угроза» перестанет существовать вместе с Россией, наступит комфортный однополярный демократический мир, владеть которым будут избранные. Лишние русские вымрут, «не вписавшись в рынок». И слава богу! Ведь называть себя «русскими» могут только националисты и ксенофобы – так нас учили ежедневно со страниц книг и журналов, с экранов телевизоров. Я был в ужасе. Мне хотелось бежать из сотрясающейся в конвульсиях страны.