Помнится, что она почему-то на меня рассердилась больше, чем на других, и, когда я упал с нее, она меня еще и рылом поддела, но взрослые ее отогнали. За такую забаву мне, конечно, попало от бабушки.
Помню, как бабушка, открыв сундук – это такой большой деревянный ящик с крышкой на навесах, – показывала мне одежду моего отца, его награды. Мне почему-то запомнилась красная узкая ленточка, правильное название – «нашивка». Как бабушка объяснила, такие нашивки носили те, кто получил тяжелое ранение. Я это как-то принял как информацию, но она угнездилась в памяти основательно.
Пожил я у бабушки, пока не пришел ее младший сын из армии, а к зиме меня решили отправить к моей тетушке в другую деревню, которая носила название Белая Таежка.
В этой деревне жили мои родители, но, когда умер отец, мать уехала с другими детьми на Сахалин, а так как я в то время лежал в больнице, то и остался на какое-то время.
Дело было зимой, и кругом лежал снег. Он был настолько чистый, что глаза слепило. Отвозил меня брат матери, мой дядя. Ко двору подъехала упряжка, состоящая из саней под названием «розвальни», в которые была запряжена лошадка.
Конструкция саней такая, что по бокам отходят такие дуги, в результате сани не могут опрокинуться. В них положили сено, меня, тепло одетого, завернули еще и в тулуп и посадили на это сено так, чтобы я спиной мог упираться в уплотненный валик сена. Так я мог видеть дорогу и все, мимо чего мы проезжаем. Дядя тоже был одет в тулуп, запахнув и подпоясав который, он сел впереди. Попрощавшись с бабушкой, он тронул поводья, и мы поехали.
Дороги между деревнями проходили через лес и по краям полей. Когда мы въехали в лес, я увидел такую красоту, какую до этого не приходилось видеть. Хоть я и жил в деревне, но это была моя первая зима после больницы. Дорога, если ее можно так назвать, вилась между деревьев, в основном сосен. Они стояли прямые и высоченные, и где-то там, в вышине, можно было увидеть зеленую крону, сверху которой лежал мягкий и пушистый слой снега.
Тишина стояла неимоверная, а воздух – настолько чистый и насыщенный запахами сосны, мороза и еще чего-то, что им хотелось дышать и дышать. Вкус этого эликсира сложно передать словами, его нужно просто попробовать.
Среди сосен было достаточно много и берез. Так как они росли среди них, то зачастую были тоже ровные и высокие. На их ветках также лежало много снега, наверное, толщиной с полметра, и некоторые деревья под этом грузом прогибались чуть ли не до земли. Мороз стоял под сорок градусов, но ветра не было совсем, и эта тишина завораживала. Иногда слышался треск, и это означало, что или ветка сосны не выдержала вес снега и обломилась, или, бывало, березка ломалась. При этом вокруг них образовывалось облачко из снежной пыли, которое вскорости оседало, и устанавливалась опять тишина. Так мы незаметно приехали в мою деревню и подъехали к дому тетушки, которая вышла нас встречать.